Для расшифровки смысла того или иного сигнала необходимо, чтобы его появление взаимно-однозначно соответствовало либо некоторой ситуации во внешнем мире, либо строго определенной реакции особей, воспринимающих сигнал. Поэтому так легко оказалось расшифровать систему предупреждения об опасности у верветок: крик с определенными акустическими характеристиками (отличными от характеристик других криков) жестко коррелирует (а) с наличием леопарда в зоне видимости и (б) с убеганием всех слышащих сигнал обезьян на тонкие верхние ветки.
Но большинство сигналов волков, дельфинов, шимпанзе таких жестких корреляций не обнаруживают. Как отмечает Е.Н. Панов, они могут «в разное время выступать в разных качествах»79
. Например, у шимпанзе один и тот же сигнал оказывается связан и с ситуацией дружелюбия, и с ситуацией подчинения, и даже с ситуацией агрессии. По мнению Панова, это свидетельствует о том, что с точки зрения теории информации «эти сигналы существенно вырождены»80 и никакого внятного смысла не имеют. Но то же самое рассуждение применимо и ко многим выражениям человеческого языка. Если рассматривать слова не в словаре, где каждому из них приписана вполне определенная семантика, а в составе выражений, произносимых в реальных жизненных ситуациях, легко видеть, что они, подобно сигналам животных, могут в разное время выступать в разных качествах. Например, предложение «Молодец!» может выступать и в качестве похвалы («Уже все уроки сделал? Молодец!»), и в качестве порицания («Разбил чашку? Моло-дец!»). Слово «точка» может обозначать начало («точка отсчета») и конец («на этом поставим точку»), маленький черный кружок, изображенный на бумаге («проведите прямую через точку А и точку В»), и реальное, подчас довольно большое и не всегда круглое место («торговая точка»). Таким образом, если следовать логике Е.Н. Панова, человеческий язык тоже, пожалуй, придется признать вырожденным с точки зрения теории информации.Рис. 4.11.
Эти шесть сигналов шимпанзе (выделенных этологом Яаном ван Хооффом) могут, хотя и с различной частотой, выступать в разных ситуациях — и при дружелюбном взаимодействии (заштрихованные столбцы), и для демонстрации подчинения (белые столбцы), и при агрессии (черные столбцы). Относительная высота столбцов отражает частоту, с которой каждый сигнал был зафиксирован в соответствующей ситуации. Сигнал «визг с оскаленными зубами»В человеческих языках не существует, видимо, ни одного выражения, которое бы вызывало всякий раз одну и ту же реакцию. Даже услышав крик «Пожар!», одни люди бросятся участвовать в спасении, другие — мародерствовать, третьи станут созерцать происходящее, не предпринимая никаких действий, а четвертые просто пройдут мимо. Как писал Тютчев, «Нам не дано предугадать…». Не существует и ситуации, которая бы однозначно вызывала появление того или иного сигнала, — люди по-разному строят свои высказывания в зависимости от того, какие элементы ситуации представляются им в данном конкретном случае более важными, учитывают тот фонд знаний, которым, по их представлениям, обладает слушающий, отражают в высказывании свое отношение к ситуации (а нередко и к слушающему) и т.д., и т.д.[32]
. Колоссальная избыточность, которой обладает любой человеческий язык, предоставляет людям весьма широкие возможности для такого варьирования. С другой стороны, слушающие обладают достаточными когнитивными возможностями, чтобы «угадать» (в большинстве случае правильно), какой смысл вкладывал в свое сообщение говорящий.Так что, может быть, не случайно, что сигналы, которые не обнаруживают прямой связи ни с наличной ситуацией, ни с реакцией особей, воспринимающих сигнал, обнаруживаются в достаточно развитых (насчитывающих много сигналов) коммуникативных системах, у видов, обладающих высоким когнитивным потенциалом, — таких, как шимпанзе, волки, муравьи-древоточцы или дельфины. Нельзя исключать, что по достижении определенного уровня организации коммуникативная система обретает возможность включать в себя многозначные сигналы, варьировать «смысл» сигнала в зависимости от различных ситуативно определяемых параметров.