Происхождение партократии

«Оппозиция по военному вопросу сложилась уже в первые месяцы организации Красной армии. Основные ее положения сводились к отстаиванию выборного начала, к протестам против привлечения специалистов, против введения железной дисциплины, против централизации армии… Особое место в Красной армии и военной оппозиции занимал Царицын, где военные работники группировались вокруг Ворошилова… Сталин несколько месяцев провел в Царицыне. Свою закулисную борьбу против меня, уже тогда составлявшую существенную часть его деятельности, он сочетал с доморощенной оппозицией Ворошилова… Сталин держал себя, однако, так, чтобы в любой момент можно было отскочить. Жалобы главного и фронтового командования на Царицын поступали ежедневно. Нельзя добиться выполнения приказа… нельзя даже получить ответа на запрос. Ленин с тревогой следил за развитием этого конфликта. Он лучше меня знал Сталина и подозревал, очевидно, что упорство царицынцев объясняется закулисным режиссерством Сталина… 4 октября 1918 года я говорил по прямому проводу Ленину и Свердлову: "Категорически настаиваю на отозвании Сталина. Я оставляю Ворошилова командующим десятой (царицынской) армией на условии подчинения командующему Южным фронтом… Для дипломатических переговоров времени нет". Сталин был отозван. 23 октября Ленин пишет мне: "Сталин очень хотел бы работать на Южном фронте… Сталин надеется, что ему на работе удастся убедить в правильности его взглядов… Сообщая вам, Лев Давыдович, обо всех этих заявлениях Сталина, я прошу вас обдумать их и ответить, во-первых, согласны ли вы объясниться лично со Сталиным, для чего он согласен приехать, а во-вторых, считаете ли вы возможным, на известных конкретных условиях, устранить прежние трения и наладить совместную работу, чего так желает Сталин. Что же меня касается, то я полагаю, что необходимо приложить все усилия для налажения совместной работы со Сталиным. Ленин"» (Л. Троцкий, «Моя жизнь», ч. II, стр. 169, 171-177).

Троцкий ответил согласием на компромисс и на назначение Сталина членом Реввонсовета Южного фронта, ставка которого находилась в Харькове. Туда же был, по требованию Троцкого, переброшен и Ворошилов. Но и там Сталин и Ворошилов продолжают «царицынскую» линию неподчинения приказам Главного командования (сам Ворошилов приводил документы, как Сталин на иные приказы Главнокомандования накладывал резолюцию: «Не принимать во внимание»! См. К. Ворошилов, «Сталин и вооруженные силы СССР», 1951, стр. 27).

Поэтому 10 января 1919 года Троцкий телеграфирует Свердлову: «Заявляю в категорической форме, что царицынская линия, приведшая к полному распаду царицынской армии, на Украине допущена быть не может… Линия Сталина, Ворошилова и компании означает гибель всего дела» (Троцкий, «Моя жизнь», стр. 177). Ленин находит, что нужно еще раз попытаться добиться компромисса со Сталиным. В ответ на это требование Троцкий телеграфирует 11 января 1919 года Ленину и Свердлову:

«Компромисс, конечно, нужен, но не гнилой. По существу дела в Харькове собрались все царицынцы… Я считаю покровительство Сталина царицынскому течению опаснейшей язвой, хуже всякой измены и предательства военных специалистов. Троцкий» (там же, стр. 177).

Троцкий заключает свой документированный рассказ словами:

«Немудрено, если военная работа создала мне не мало врагов. Я не оглядывался по сторонам, отталкивал локтем тех, которые мешали военным успехам, или в спешке наступал на мозоли зевакам и не успевал извиняться. Есть люди, которые все это запоминают. Недовольные и обиженные находили дорогу к Сталину, отчасти к Зиновьеву. Эти ведь тоже чувствовали себя обиженными. Каждая неудача на фронте вызывала натиск недовольных на Ленина. За кулисами уже тогда этими махинациями руководил Сталин» (там же, стр. 179-180).

Сталин и «военная оппозиция» правильно считали, что в борьбе за торжество их линии нет другого более надежного пути, как противопоставить Троцкого Ленину, с тем, чтобы убрать Троцкого при помощи Ленина, а потом будет легче разговаривать и с Лениным (Бухарин: «Сталин и под Ильича вел подпольные ходы», Л. Троцкий, там же, стр. 184).

Заместитель председателя Чека Менжинский, докладывая Троцкому о работе особых отделов Чека в армии, сообщил ему, что Сталин «внушает Ленину и еще кое-кому, что вы группируете вокруг себя людей специально против Ленина», но когда при одной из бесед Троцкий задал Ленину вопрос: «Неужели же тут есть частица правды? – я сразу заметил, как заволновался Ленин. Даже кровь бросилась ему в лицо. "Это пустяки", повторял он, но неуверенно… Но я понял, что Менжинский говорил не зря. Если Ленин отрицал, не договаривая, то только потому, что боялся конфликта, раздора, личной борьбы… Но Сталин явно сеял злые семена. Лишь значительно позже мне стало известно, с какой систематичностью он этим занимался» (там же, стр. 183-184).

Такова была внутрипартийная и внутриармейская атмосфера, когда была поставлена на обсуждение съезда военная политика Ленина-Троцкого.