Происхождение партократии

Через год после выхода книги Ленина «Что делать?» был созван II съезд РСДРП (1903), который заседал сначала в Брюсселе, а потом в Лондоне. На этом съезде впервые столкнулись две точки зрения по организационному вопросу среди самих «искровцев» (сторонников заграничной социал-демократической газеты «Искра» (1900), которой руководила названная выше редакционная «шестёрка»). Организация «Искра», до сих пор выступавшая как единая, спаянная социал-демократическая организация против правого крыла в партии – против так называемых «экономистов» (Мартынов, Акимов и др.), на съезде раскололась на две группы с разными доктринами по организационному (а не по программному) вопросу, что и заложило основы раскола партии на две фракции – на фракцию большевиков и на фракцию меньшевиков. Раскол обозначился по поводу первого параграфа устава партии и завершился к концу съезда во время выборов центральных учреждений партии. Фракцию большевиков возглавил Ленин, которого поддерживал председатель съезда Плеханов. Фракцию меньшевиков возглавил Мартов, которого поддерживала вся остальная часть редакции «Искры».

Неискушенному человеку даже трудно понять, в чем, собственно, предмет спора. В самом деле, сравним две редакции § 1, одна из которых принадлежит Ленину, другая – Мартову.

Редакция Мартова: «Членом Российской социал-демократической рабочей партии считается всякий, принимающий ее программу, поддерживающий партию материальными средствами и оказывающий ей регулярное личное содействие под руководством одной из ее организаций» («КПСС в резолюциях», ч. 1, 7-ое изд., стр. 45).

Редакция Ленина: «Членом партии считается всякий, признающий ее программу и поддерживающий партию как материальными средствами, так и личным участием в одной из партийных организаций» (там же, стр. 43).

Внешне обе редакции § 1 устава выглядят почти одинаково, но в этом «почти» и заключалось фундаментальное и органически непримиримое противоречие между Лениным и Мартовым. У Мартова членом партии может быть всякий, кто работает «под контролем партии», у Ленина – только тот, кто сам находится «в одной из партийных организаций». Мартов расширяет рамки партии, Ленин сузил их. Мартов ориентируется на думающую партию, Ленин – на дисциплинированную партию. Мартову нужна самодеятельная партия, способная контролировать свой центр, Ленину – иерархическая сеть, которую контролирует и которой руководит самодержавный центр.

Мартов говорил на съезде: «Чем шире будет распространено название члена партии, тем лучше. Заговорщическая организация для меня имеет смысл лишь постольку, поскольку ее облекает широкая социал-демократическая партия» («Второй съезд РСДРП, протоколы, стр. 263).

Ленин отвечал: «Нам нужны самые разнообразные организации всех видов, рангов, оттенков, начиная от чрезвычайно узких и конспиративных, и кончая весьма широкими, свободными, lose Organisationen. Необходимый признак партийной организации – утверждение ее Центральным Комитетом» (там же, стр. 265). Ленин шел еще дальше, устанавливая в партии «круговую поруку»: «Всякий член партии ответственен за партию и партия ответственна за члена партии», – добавлял он (там же, стр. 277).

Подводя итоги II съезда, Ленин отмечал:

«В сущности уже в спорах о § 1 стала намечаться вся Позиция оппортунистов в организационном вопросе: и их защита расплывчатой, не сплоченной крепко партийной организации, и их вражда к идее построения партии сверху вниз» (Ленин, «О партийном строительстве», М., 1956, стр. 142).

Ленин напоминал своим оппонентам, что газета «Искра» в свое время одобрила его план создания партии. Он писал: основные идеи, которые «Искра» стремилась положить в основу партийных организаций, сводились, в сущности, к следующим: «Первая, идея централизма… Первая идея должна проникать собою весь устав…» (там же, стр. 153).

Дебаты вокруг § 1 на съезде были горячие, продолжительные. Они заняли несколько заседаний съезда. Делегат Акимов, выражая мнение противников ленинской редакции, заявил, что Ленин стремится «внести в наш устав чисто аракчеевский дух» («Второй съезд РСДРП, протоколы», стр. 296).

Плеханов, который хранил долгое молчание и выступление которого ожидалось с величайшим нетерпением, высказался одним из последних. Он сказал:

«Чем больше говорилось об этом предмете и чем внимательнее вдумывался я в речи ораторов, тем прочнее складывалось во мне убеждение, что правда на стороне Ленина» (там же, стр. 271).

Что же касается довода тех, которые утверждают, что проект Ленина закрывает дорогу в партию интеллигенции, в частности профессорам, то Плеханов процитировал Энгельса: «…когда имеешь дело с профессором, надо заранее приготовиться к самому худшему» (там же, стр. 271).