Происхождение партократии

«Не допуская фракций, оставаясь в вопросах фракций на старых позициях, вместе с тем поручить ЦК привлечь к работе все силы всех бывших групп в нашей партии» («Четырнадцатый съезд. Стенографический отчет», 1926, стр. 467).

Сталин оценил это место речи Зиновьева как «сигнал к подтягиванию всех оппозиционных течений и к объединению их в одну силу» (Сталин, Соч., т. 8, стр. 234). Если это действительно был призыв Зиновьева к бывшим оппозициям, в частности к троцкистской, объединиться против Сталина на съезде, то он отклика не нашел. Троцкисты даже не знали, кого же собственно поддерживать во вновь вспыхнувшей борьбе — Сталина с Бухариным или Зиновьева с Каменевым. Троцкист Карл Радек определенно требовал поддержать Сталина против Зиновьева (Зиновьев выставил, как мы видели, Радека из Коминтерна), а троцкист Мрачковский вообще предлагал вести борьбу на два фронта — и против Сталина, и против Зиновьева. Серьезные разногласия были и среди зиновьевцев о возможности блокирования с Троцким. Ведь начиная с 1920 г., со времени профсоюзной дискуссии, основной профессией Зиновьева и Каменева стало разоблачение Троцкого и троцкизма. На девять десятых антитроцкистская литература партии против Троцкого принадлежала им.

Троцкий не оставался в долгу. Ошибочно считая Зиновьева мотором «тройки», а Сталина лишь «серой скотинкой» и узколобой посредственностью, Троцкий думал, что Сталин в аппарате ЦК выполняет только волю Зиновьева и Каменева. Уму непостижимо, как Троцкий недооценивал Сталина даже после того, как Сталин покончил со всеми своими соперниками: от Троцкого и Зиновьева до Бухарина и Рыкова, — а сам Троцкий очутился в эмиграции. В своей автобиографии, вышедшей в 1930 г., Троцкий давал такую характеристику Сталину:

«— Скажите мне, — спросил Склянский, — что такое Сталин?

Склянский сам достаточно знал Сталина (маршал Еременко говорит в своих мемуарах, что Сталин ему рассказывал, что будучи дважды наркомом он, Сталин, в гражданской войне должен был подчиняться заместителю наркомвоенмора Склянскому. — А. А.). Он хотел от меня определения его личности и вместе объяснения его успехов.

— Сталин, — сказал я, — это наиболее выдающаяся посредственность нашей партии… Победоносная контрреволюция может иметь своих больших людей. Но первая ступень ее, термидор, нуждается в посредственностях, которые не видят дальше своего носа» (Л. Троцкий, «Моя жизнь», ч. II, стр. 254–255).

Увы, начиная, по крайней мере, с XII съезда (1923) «дальше своего носа» не видели как раз те, которые в 1926 году объединились против Сталина — Троцкий, Зиновьев, Каменев плюс еще Бухарин, Рыков, Томский, плюс еще весь ЦК, плюс вся партия. Не видели потому, что, считая Сталина «посредственностью» или желая использовать его как партаппаратный инструмент в борьбе друг против друга, они не согласились снять Сталина с поста «генсека» даже тогда, когда это предлагал не только Ленин, но об этом просил сам Сталин. Именно сам Сталин напомнил своим соперникам, что они не видели «дальше своего носа», оставляя его на этом посту. Вот заявление Сталина на октябрьском пленуме ЦК и ЦКК (1927):

«Я на первом же заседании пленума ЦК после XIII съезда просил пленум ЦК освободить меня от обязанностей генерального секретаря. Съезд сам обсуждал этот вопрос… и все делегаты единогласно, в том числе и Троцкий, Каменев, Зиновьев обязали Сталина остаться на своем посту… Через год после этого я вновь подал заявление в пленум об освобождении, но меня вновь обязали остаться на посту» (Сталин. Соч., т. 10, стр. 175–176).