Происхождение партократии

Если на всех предыдущих, после Октября, съездах мы читаем в протоколах многочисленные приветствия представителей делегаций рабочих, крестьян, армии, кончающиеся лозунгами: «Да здравствуют вожди мирового пролетариата Ленин, Троцкий, Зиновьев, Каменев», но никогда не видим имени Сталина, то теперь многие приветственные речи делегаций народа на XV съезде называют только одно имя: «Да здравствует генеральный секретарь т. Сталин!» Однако сам Сталин себя не выпячивает (в отличие от Хрущева, который никому не давал говорить, или Брежнева, который иначе не титулует себя, как «Генеральный секретарь» с большой буквы, Сталин, будучи «генсеком», самим этим титулом никогда не пользовался). Сталин умело, с соблюдением положенного такта, распределяет роли на съезде между своими союзниками и учениками. Он не претендует, как Ленин, Зиновьев, Каменев, ни на вступительное, ни на заключительные слова на съездах. Даже больше. Он никогда не председательствует на съездах. Все это он предоставляет другим. Так было и на данном съезде. Открыл съезд с вводным политическим словом Рыков, председательствовали все члены президиума, кроме Сталина, закрыл съезд с заключительным словом тот же Рыков. Эта подчеркнутая «скромность» Сталина импонировала всем.

В политическом отчете ЦК Сталин подвел итоги дискуссий и расправы над оппозицией. Сформулировав еще раз главные вопросы разногласий, Сталин свел их к следующим пунктам:

1. оппозиция отрицает возможность строительства социализма в одной стране.

оппозиция утверждает, что в СССР произошло термидорианское перерождение, оппозиция отрицает блок рабочего класса с середняком,

оппозиция отрицает социалистический характер Октябрьской революции,

оппозиция отрицает ленинскую эластичную тактику в революции в колониальных странах, «допускающую блок и даже союз с национальной буржуазией колониальных стран против империализма» (Китай),

оппозиция отрицает ленинскую эластичную тактику «единого фронта» с социалистами, чтобы изнутри, через голову вождей, завоевать массы социал-демократических рабочих на сторону коммунизма,

оппозиция «начисто рвет» с ленинизмом по вопросу о партаппарате, создавая «вторую партию» и новый Интернационал.

На вопрос, как быть дальше с оппозицией, при каком условии ее члены могут быть оставлены в партии, Сталин ответил: «Условие у нас одно: оппозиция должна разоружиться целиком и полностью и в идейном и в организационном отношении» («Пятнадцатый съезд…», стр. 82–90).

Все выступавшие члены ЦК и руководители местных партийных организаций поддержали предложение Сталина поставить оппозиции ультиматум об организационной и идейной капитуляции. Кроме секретаря Среднеазиатского бюро ЦК Ф. Голощекина, который заявил, что он не согласен со Сталиным ставить какое-либо условие для оставления оппозиции в партии. Он сказал: «Нам нужно взять более твердую линию, нам нужно освободить партию от оппозиционной болтовни… Надо установить жесткий режим в партии, жесткий режим в советской работе, жесткий режим в быту… Никаких условий от оппозиции мы не принимаем, никаких условий им не ставим… С ними покончено» (там же, стр. 194–196).

Ранее принадлежавшая к оппозиции, Крупская произнесла очень мягкую речь; касаясь оппозиции, она заметила, что не будет говорить об ее «крупных ошибках», поскольку другие о них говорили достаточно. Ее диагноз, почему оппозиция потерпела поражение, надо признать, однако, совершенно правильным: «оппозиция потеряла чутье, понимание того, чем дышит рабочий класс» (там же, стр. 196). Действительно, оппозиция давно потеряла не только чутье, но и чувство понимания созданной Сталиным новой партийно-полицейской реальности, что же касается рабочего класса, то он дышал атмосферой глубокого разочарования плодами Октябрьской революции, а Троцкий хотел совершить теперь вторую Октябрьскую революцию в самом левейшем ее варианте. В этом разочаровании и заключалась причина провала всех попыток оппозиции найти духовный контакт и опору в рабочем классе, а между тем оппозиция делала из рабочего класса фетиш, превратила его в идол и выставляла его судьей в своих схватках за власть со сталинцами. Совершенно иной могла быть реакция и в рабочем классе, и в народе, если бы они призывались к ликвидации всякой диктатуры, особенно коммунистической, как этого хотели кронштадтцы. «Вместо коммунистической диктатуры Сталина — коммунистическая диктатура Троцкого», — такова была пo-существу альтернатива оппозиции. Но его Величество русский пролетариат решил, что воистину «хрен редьки не слаще»! В этом и только в этом смысле Крупская была права, когда она говорила, что оппозиция потеряла чутье, контакт с рабочим классом и народом.

От оппозиции в прениях по докладу Сталина выступили Муралов, Евдокимов, Раковский, Бакаев и Каменев.