Происхождение растений

В. Томсон утверждал, что «если два небесных тела сталкиваются в пространстве, то большая их часть несомненно расплавляется, но представляется столь же достоверным и то, что во многих случаях во все стороны разлетается масса осколков, среди которых многие подвергаются не большим повреждениям, чем обломки скал при обвале или же при взрывании скал порохом. Если бы наша Земля в ее настоящем состоянии, с ее растительным покровом, столкнулась с небесным телом, равным ей по величине, то в пространстве рассеялось бы, без сомнения, много осколков, несущих на себе семена, живые растения и животных. Так как, без сомнения, уже с незапамятных времен существуют звездные миры, являющиеся носителями жизни, то мы должны считать в высшей степени вероятным, что существует бесконечно много метеоритов, которые странствуют в пространстве, неся на себе семена. Если бы на Земле не существовало никакой жизни, то такой метеорит, упавши на Землю, мог бы явиться источником жизни на ней». Аррениус возражает Томсону, он указывает на то, что вся поверхность падающего на Землю метеорита, вследствие трения в атмосфере, становится раскаленной; поэтому все семена на ней должны потерять способность к прорастанию. Кроме того, сопротивление воздуха должно было бы превратить в пыль всякую массу, менее стойкую, чем метеорное железо или иные связанные с ним минералы. Пыль же неизбежно должна перегореть. Таким образом, в том виде, как представлял себе занос жизни на Землю В. Томсон, принять эту гипотезу невозможно.

Однако Аррениус предлагает иную гипотезу. Он убежден, что жизнь в пределах вселенной всегда существовала и существовала в виде живых организмов — клеток и особей, состоящих из клеток. Подобно тому, — говорит он, — как ранее люди раздумывали над возникновением материи, но затем бросили это, когда опыт показал, что материя неразрушима и только меняет свою форму, и подобно тому как мы теперь не задаемся вопросом о начале энергии движения, также должны мы освоиться с мыслью, что жизнь не имеет начала, но существовала всегда, хотя планеты, на которых она имела место в эпоху, когда Земля в своем развитии приготовилась принять ее, и были удалены от нас до чрезвычайности. В 1900 г. Аррениус и, одновременно с ним, московский физик Лебедев открыли, что лучи света способны производить давление, а, следовательно, и перемещать легкие тела. Поперечник таких тел должен иметь не более 0,00016 мм. Мы знаем, что споры бактерий имеют от 0,00002 до 0,00003 мм, причем известны и еще более мелкие. Поэтому весьма вероятно, говорит Аррениус, существование настолько мелких живых существ, что давление солнечных или звездных лучей может отбрасывать их в пространство, где они. попав на пригодные для развития и поддержания жизни планеты, могли бы стать источником жизни.

Единственная из планет солнечной системы, о которой можно думать, что жизнь на ней есть и возникла раньше, чем на Земле, — это Марс. Достоверно, что на Марсе есть и атмосфера, и вода, и жизнь там возможна, но тогда возникает вопрос, откуда же на Марсе возникла жизнь?

Ближайшая к Солнцу планетная система — это Альфа Центавра, и Аррениус вычислил, что споры бактерий могли бы пройти пространство от Земли до планет этой системы в 9000 лет. Даже для переселения с Марса на Землю, по Аррениусу, требуется более 20 дней. Все это время частичка живого вещества, заключенного в споре, находилась бы в безвоздушном пространстве при очень низкой температуре. Нет никакого основания предполагать, что спора могла бы сохранить то минимальное количество воды, без которого жизнь немыслима. Допускать возможность такого передвижения можно только, не зная, как легко угасает жизнь при условии абсолютной сухости.

Вообще переселение бактериальных спор в межпланетном пространстве при температуре в 220° мороза и более, при сильном действии ультрафиолетовых лучей [13]и абсолютной сухости нельзя признать безопасным для их жизни, хотя при коротких перелетах возможность его и не вполне исключена. Во всяком случае из всех существующих на Земле живых существ только споры бактерий могут выносить нечто подобное, все же остальные зародышевые формы жизни неизбежно погибают.

Еще ранее такие корифеи науки, как химик Либих и физик Гельмгольц, в 1868 и 1871 гг. высказались в пользу гипотезы вечности жизни и заноса ее на Землю из мирового пространства, с иных звездных миров. Либих в своих «Письмах о химии» говорил, что атмосферы небесных тел, а также вращающихся космических туманностей, можно рассматривать как вековечные хранилища оживленной формы, как вечные плантации органических зародышей.