Происхождение религии (фрагменты)

В данном случае слабость антропологического аргу­мента — мы должны снова повторить это — заключается в том, что мы знаем ненамного больше об умственном состоянии и переживаниях древних мыслителей, разра­ботавших учение о душах, чем об умственном состоянии и переживаниях низших животных. И чем более убеж­денно какой–нибудь философ верит в гипотезу м–ра Дарвина, тем меньше у него возможностей сказать себе, что он знает о том огромном промежутке времени, кото­рый лежит между низшими животными и полностью развившимся человеком. Что представлял собой человек, когда он впервые постиг начала религии или получил ее свет? Все ответы на этот вопрос — не более, чем догадки. Мы можем сослаться здесь на гегелевскую теорию, со­гласно которой предвидение и гипнотические феномены есть не что иное, как разновидности временного атавиз­ма и уходят корнями в древнее состояние «чувствитель­ной души» (Fuhlende Seele). «Чувствительная» (ничем не обусловленная, проницательная) способность или «душа» есть всего лишь «болезнь, если она проявляется у созна­ющего себя, образованного и владеющего собой человека, принадлежащего к нашей цивилизации»[26]. Гегель считал, что «второе зрение» является продуктом более ранних времен и менее развитого сознания.

Подходя к этому почти нетронутому предмету — пси­хическому состоянию древнего человека — не с точки зрения метафизических спекуляций, как это делал Ге­гель, а с точки зрения современной психологии и физио­логии, берлинский доктор Макс Дессуар, во многом сле­дуя м–ру Тейну, пришел, как мы видим, почти к тем же выводам. «Эта всецело осознанная жизнь духа», которая наблюдается сейчас у современных нам людей, «кажется имеет в своей основе субстрат рефлексивного действия галлюцинаторного типа». Наше современное состояние не является «фундаментальным», а «галлюцинация пред­ставляет собой, по крайней мере, в ее ранней стадии развития, главный стержень нашего психического суще­ствования»[27].

Теперь предположим, что отдаленные и неизвестные нам предки, которые впервые разработали учение о душах, не отошли далеко от «главного стержня нашего психического существования», от постоянного галлюци­нирования. В этом случае (по крайней мере, согласно теории д–ра Дессуара) мы бы не смогли вынести сужде­ние об их психических переживаниях, а с другой сторо­ны, не могли бы игнорировать их, поскольку они, по всей вероятности, повлияли на возникновение религии.

Если древние люди всегда находились в состоянии, господствующими элементами которого были телепатия и ясновидение (допустим их реальность), можно предполо­жить, что столь полезные качества развились в процессе борьбы за существование, что они сознательно культиви­ровались известными нам современными дикарями. Ин­дейская женщина, кормилица Джона Теннера, приводила себя в гипнотическое состояние, когда она нуждалась в пище, и благодаря этому предвидела, как себя вести в данной ситуации. Английский мальчик, Теннер, захва­ченный индейцами, поначалу относился к этому скепти­чески, а затем сам небезуспешно стал практиковать это искусство[28]. Его воспоминания, которые он продиктовал, вернувшись к цивилизованной жизни, наверняка, не были придуманы в интересах той или иной теории. Можно сказать, что наиболее склонные к телепатии сообщества людей должны были ceteris paribus[29] иметь преимущест­ва в борьбе за существование. Мы можем также заклю­чить, что cetera не были paria, а способность предвидения не была наилучшим средством для успеха в практиче­ской жизни. Но в действительности мы ничего не знаем о психическом состоянии древнейших людей. Они могли иметь переживания, подталкивающие их к вере в «ду­хов», о которых мы ничего не можем сказать. Мы вынуж­дены гадать, не зная действительных психических состо­яний древнего человека, и это историческое невежество отчетливо прослеживается во всех антропологических спекуляциях о происхождении религии.