Происхождение скотоводства (культурно-историческая проблема)

Напротив, К. Соэр и некоторые другие специалисты (К. Диттмер, Й. Амшлер, Е. Айзек, Ф. Симунс), считавшие, что доместикация не могла возникнуть в условиях хозяйственного кризиса, поскольку требовала известного избытка пищи, обусловливавшего возможность экспериментаторства, не находили другой причины для разведения животных, кроме культовой [920, с. 28–32, 88, 89; 529, с. 246–257; 398, с. 20; 684, с. 197–199; 685, с. 105–114; 934]. Реже они называли в качестве одного из источников скотоводства содержание животных-«любимчиков» (К. Соэр). В то же время Ю. Липе, выдвинувший оригинальную концепцию о том, что у истоков и земледелия, и скотоводства стояли народы — собиратели урожая, которые умели делать запасы и поэтому испытывали нужду и голод в гораздо меньшей степени, чем простые охотники, не придерживался религиозной теории доместикации [197, с. 107, 108]. Большое значение симбиотическим отношениям и содержанию животных-«любимчиков» как источникам возникновения скотоводства придавал Ф. Цейнер [1055, с. 23–28].

Надо сказать, что все рассмотренные теории опирались прежде всего на этнографические данные. Археологии в них отводилось весьма скромное место, хоть и несравненно более значительное, чем в довоенные годы. Между тем уже работы К. Нарра показали, как часто бывают уязвимы этнографические, равно как и чисто археологические, реконструкции, что сделало настоятельной потребностью более глубокую разработку тех основ, на которых только и возможно содружество археологов и этнографов, работающих над проблемами первобытной истории.

Тем временем археология делала огромные успехи. На рубеже 40—50-х годов в Передней Азии и одновременно в Мезоамерике и Перу начались исследования памятников, имеющих прямое отношение к проблеме происхождения и ранней истории производящего хозяйства. В Передней Азии эти работы были связаны с именем Р. Брейдвуда, труды которого сыграли выдающуюся роль в развитии концепции Г. Чайлда о неолитической революции [439; 445; 440, с. 115–125], а в Мезоамерике — с именами Р. Макнейша и его коллег, чья деятельность способствовала созданию новой методики изучения первобытного хозяйства и его взаимоотношений с окружающей природной средой [767; 888]. В 50—60-е годы исследования широких масштабов были проведены в Китае и Южной Америке, а на рубеже 60—70-х годов был открыт самостоятельный очаг доместикации в Андах. В это же время необычайно ранние данные о производящем хозяйстве удалось обнаружить в Юго-Восточной Азии.

Все эти исследования значительно усилили интерес ученых к изучению первобытного хозяйства и стимулировали развитие так называемого экологического направления в науке, которое стало одной из основ возникшей в 60-е годы «новой археологии». Теоретически необходимость экологического подхода в современной зарубежной науке была обоснована Г. Кларком [148], Дж. Стюардом [954] и Л. Уайтом [1020][2] Большой вклад в развитие подобного рода исследований внес К. Флэннери, разработавший оригинальную концепцию происхождения производящего хозяйства, основываясь на данных о взаимоотношениях природы и общества в Передней Азии и в Мезоамерике [575, с. 1247–1256; 577, с. 80–96].

В целом для последнего двадцатилетия характерен повышенный интерес к комплексному археолого-этнографическому анализу, основанному на понимании культуры как адаптивного механизма, что позволяет широко привлекать этнографические материалы для реконструкции процесса приспособления того или иного древнего общества к окружающей среде. Особое значение этот подход имеет для проблемы происхождения и распространения производящего хозяйства, и в частности скотоводства, так как археологические данные о ранних этапах этих процессов весьма скудны и противоречивы и поэтому не могут служить прочной основой для однозначных заключений.

Это делает весьма плодотворным изучение адаптивных механизмов, применяемых современными отставшими в своем развитии обществами, которое позволяет наметить определенные границы и даже направление развития хозяйства в данной природной среде в зависимости от его технической оснащенности. Такой подход к изучению конкретной истории древних культур намечался уже у Г. Чайлда [484, с. 193–207]. Развитию его во многом способствовали международные конферендии, посвященные проблемам становления производящего хозяйства (в особенности скотоводства), а также взаимоотношений человека и природной среды (в частности, человека и животных) на ранних этапах истории [712; 775; 776; 777; 531; 403; 778; 532; 404; 844; 844а]. Тем самым изучение процесса эволюции раннего скотоводства стало гораздо более конкретным. В рассматриваемый период появились хорошие сводки остеологических данных, которые позволяют вплотную приблизиться к решению вопроса о том, где, когда и какие именно животные были одомашнены [549; 897; 1057; 563].