Происхождение видов

В главе о геологической последовательности, исходя из того положения, что каждая группа вообще обнаруживает очень сильное расхождение в признаках в течение продолжительного процесса изменения, я пытался показать, почему более древние формы жизни часто обладают признаками, до некоторой степени переходными между ныне существующими группами. Так как лишь немногие древние промежуточные формы оставили до настоящего времени мало измененных потомков, то последние образуют так называемые уклоняющиеся или сводные (обладающие смешанными признаками) виды. Чем сильнее уклоняется какая-либо форма, тем больше должно быть количество форм, связывающих ее с другими, вымерших и совершенно утратившихся. У нас есть некоторое доказательство того, что уклоняющиеся группы сильно вымирали, потому что они почти всегда представлены крайне немногими видами; и к тому же такие виды обыкновенно очень сильно разнятся друг от друга, что в свою очередь указывает на вымирание. Например, роды Ornithorhynchus и Lepidosiren были бы не менее уклоняющимися, если бы они были представлены дюжиной видов, а не одним, двумя или тремя, как это имеет место в настоящее время. Я думаю, мы можем объяснить этот факт, только рассматривая уклоняющиеся группы как формы, побежденные более одаренными соперниками и еще сохранившие в исключительно благоприятных условиях своих немногих представителей.

М-р Уотерхаус заметил, что если один из членов какой-либо группы животных представляет сходство с совершенно другой группой, то в большинстве случаев это сходство общее, а не специальное; так, согласно м-ру Уотерхаусу, из всех грызунов вискача наиболее близка к сумчатым; но ее точки соприкосновения с этим отрядом, ее связи – общие, т. е. нет такого вида сумчатых, к которому она была бы ближе, чем к другому. Так как эти сходные особенности строения объясняются истинным родством, а не простым приспособлением, то они, в соответствии с нашими взглядами, унаследованы от общего прародителя. Поэтому мы должны предположить, что либо все грызуны, и в том числе вискача, отделились от какой-либо древней сумчатой формы, которая, естественно, должна была быть более или менее промежуточной по своим признакам по отношению ко всем ныне существующим сумчатым, либо же грызуны и сумчатые произошли от общего прародителя и обе группы, с тех пор расходясь все более и более, претерпели большие изменения. Придерживаясь любого из этих взглядов, мы должны предположить, что вискача сохранила путем наследственности больше признаков своего древнего прародителя, чем другие грызуны; поэтому она не связана специально с каким-либо из современных сумчатых, но косвенно связана со всеми или почти со всеми сумчатыми, сохранив отчасти признаки их общего прародителя или какого-либо из древнейших членов группы. С другой стороны, как замечает м-р Уотерхаус, из всех сумчатых Phascolomys наиболее похож не на какой-либо отдельный вид, а вообще на весь отряд грызунов. Но в этом случае можно с большим правом предполагать, что это сходство только аналогичное, указывающее на то, что Phascolomys приспособился к образу жизни, сходному с образом жизни грызунов. Декандоль-старший произвел приблизительно подобные же наблюдения относительно общего характера сходства между различными семействами растений.

На основании принципа размножения и постепенного расхождения признаков у видов, происшедших от общего прародителя, наряду с сохранением у них путем наследственности некоторых общих признаков, мы можем понять, как исключительно сложно и многосторонне сродство, связывающее всех членов одного и того же семейства или еще более обширной группы. Общий прародитель всего семейства, теперь разбившегося вследствие вымирания на различные группы и подгруппы, должен был передать некоторые из своих признаков, измененных в разном направлении и в разной степени, всем видам, и потому последние должны быть связаны друг с другом окольными линиями родства, имеющими различное протяжение (как это видно на диаграмме, на которую мы так часто ссылались) и восходящими к многочисленным предкам. Так как показать кровное родство между многочисленными потомками какой-нибудь древней знатной семьи трудно даже при помощи генеалогического древа, а без него почти невозможно, то легко понять те необычайные затруднения, с которыми сталкивается натуралист при описании, без помощи диаграммы, различных родственных отношений, усматриваемых между многими современными и вымершими членами одного и того же большого естественного класса.