Происхождение всех вещей

И ключ к выживанию во всех ситуациях был один — терпеть жизненные испытания как можно дольше. Шансы выжить были невыносимо малы, ибо мир представлял собой не что иное, как череду бедствий и нескончаемый, пылающий костер страданий. Но те, кому удавалось противостоять этому миру, формировали его облик — и в то же время под влиянием этого мира меняли свой.

Альма назвала свою идею «теорией обусловленных соперничеством мутаций» и верила, что сумеет ее обосновать. Разумеется, она не могла обосновать ее, используя в качестве примеров Завтра Утром и Амброуза Пайка, хотя для нее им предстояло навсегда остаться красочными, романтическими, даже великими фигурами. Но упоминать их было бы ненаучно.

Однако теорию можно было обосновать на примере мхов.

* * *

Писала Альма быстро и много. Не останавливалась, чтобы перечитать заметки, а просто рвала старые черновики и начинала с нуля, и так почти каждый день. Медленнее писать она не могла — ей было неинтересно писать медленнее. Как горький пьянчуга, который может бежать и не падать, но не может идти и не падать, она смогла бы изложить свою идею, лишь разогнавшись и не видя ничего вокруг. Она боялась замедлить темп и писать осторожнее, так как опасалась споткнуться, утратить решимость или — чего хуже! — потерять мысль.

Чтобы рассказать эту историю — историю трансмутации видов, показанную на примере многолетних наблюдений за мхами, — Альме не нужны были ее заметки, доступ к своей старой библиотеке в «Белых акрах» или к своему обширному гербарию, ведь обширные знания о классификации мхов уже обосновались в ее голове; каждый уголок ее черепной коробки был наполнен фактами и деталями, которые она прекрасно помнила. Она также имела в своем распоряжении (точнее, ее мозг имел в распоряжении) все идеи, почерпнутые из многочисленных трудов, написанных по трансформации видов и геологической эволюции за последний век. Ее ум напоминал огромное хранилище с бесчисленными полками, забитыми тысячами книг и множеством ящиков, расставленных по разделам в алфавитном порядке. Альме не нужна была библиотека — она сама была библиотекой.

В течение первых нескольких месяцев своего путешествия она записала и переписывала фундаментальные принципы своей теории, прежде чем наконец не решила, что окончательно свела их до следующих десяти. Итак, она была убеждена:

1. Что вода и суша на поверхности Земли не всегда находились там, где находятся сейчас.

2. Что, судя по окаменелостям, мхи пережили все геологические эпохи, начиная с Сотворения мира.

3. Что, видимо, мох пережил эти разнообразные геологические эпохи благодаря процессу адаптивных изменений.

4. Что мох способен изменять свою судьбу, меняя свое местоположение (к примеру, перемещаясь в более благоприятный климат) или же свою внутреннюю структуру (что и есть трансмутация).

5. Что трансмутация мхов за века выражалась в процессе избавления от одних качеств и приобретения других, и качеств этих было почти бесчисленное множество; это привело к появлению таких адаптационных механизмов, как повышенная устойчивость к затоплению водой, снижение зависимости от солнечного света и способность оживать после многолетней засухи.

6. Что уровень изменений внутри колоний мха и масштаб этих изменений так существенны, что наводит на мысль о постоянной мутации.

7. Что в основе этого состояния постоянной мутации лежат механизм соперничества и борьба за выживание.

8. Что прежде чем стать мхом, мох почти несомненно был чем-то другим (скорее всего, водорослями).

9. Что поскольку мир продолжает изменяться, со временем мох, возможно, снова станет чем-то другим.

10. Что все, что справедливо для мха, справедливо и для всех живых существ.

Теория Альмы даже ей самой казалась смелой и рискованной. Она знала, что ступила на опасную территорию, и не только с точки зрения религии (как раз это ее особо не волновало), но и с точки зрения науки. Она знала, что рискует попасть в ловушку, поглотившую в свое время многих великих французских философов, а именно в ловушку l’esprit de systeme, когда мыслитель придумывает грандиозное и захватывающее объяснение законов Вселенной и пытается подогнать под это объяснение все факты и аргументы, даже если это противоречит логике. Но Альма была уверена, что ее теория логична. Сложнее всего было аргументировать это на бумаге.

Корабль был лучшим местом на свете, чтобы писать, а еще лучше — несколько кораблей, сменяющих друг друга и неторопливо рассекающих безлюдные океанские воды. Альме никто не мешал. Пес Роджер лежал в углу ее каюты и смотрел, как она работает; он часто дышал, почесывался и порой выглядел так, будто в жизни его постигло огромное разочарование — впрочем, он делал бы все это в любом месте, где бы они ни оказались. По ночам он иногда забирался к ней на кровать и спал у нее в ногах. Иногда он будил Альму, тихо повизгивая во сне, и тогда она вставала и писала еще несколько часов.