Происхождение всех вещей

Не успела Альма отреагировать на этот чудесный ответ, как на лице Амброуза промелькнуло выражение тревоги. Она обернулась, чтобы взглянуть, куда он смотрел: в высокую парадную дверь «Белых акров» заходил слуга с маленьким портфелем мистера Пайка.

— Мой портфель… — пробормотал мистер Пайк, протягивая руку.

— Его отнесут в ваши покои, мистер Пайк. Он будет дожидаться вас там у кровати, и вы сможете воспользоваться им, когда понадобится.

Он смущенно покачал головой:

— Ну разумеется. Как глупо с моей стороны. Прошу прощения. Я не привык к слугам и тому подобному.

— Вы предпочли бы держать свой портфель при себе, мистер Пайк?

— Нет, вовсе нет. Прошу прощения за свою странную реакцию, мисс Уиттакер. Но будь у вас в жизни всего одна ценность, как у меня, вы бы тоже всполошились, увидев, как кто-то ее уносит.

— У вас отнюдь не одна ценность в жизни, мистер Пайк. У вас есть ваш превосходный художественный талант, подобного которому ни я, ни мистер Хоукс прежде не встречали.

Он рассмеялся:

— Ах! Какие добрые слова, мисс Уиттакер. Однако все остальное мое имущество в этом портфеле, и, возможно, эти ценные вещицы мне дороже!

Теперь и Альма уже смеялась. От сдержанности, обычно существующей между двумя незнакомыми людьми, не осталось и следа. А может, ее не было и с самого начала.

— А теперь скажите, мисс Уиттакер, — бодро проговорил мистер Пайк, — какие еще диковинки есть у вас в «Белых акрах»? И правду ли мне рассказывали — вы изучаете мох?

Так и вышло, что к концу часа они вместе уже стояли у каменного поля Альмы и обсуждали дикранум. Вообще говоря, она хотела сперва показать ему орхидеи. Точнее, она вообще не собиралась показывать ему мхи, ведь раньше никто никогда не проявлял к ним интерес, но стоило ей заговорить о своей работе, и он настоял, что должен увидеть мхи воочию.

— Должна предупредить вас, мистер Пайк, — сказала Альма, когда они вместе шагали среди валунов, — большинству людей мхи кажутся довольно скучными.

— Меня это не пугает, — отвечал он. — Меня всегда увлекали вещи, которые другие находят скучными.

— В этом мы с вами похожи, — обрадовалась Альма.

— Но скажите, мисс Уиттакер, чем вас так восхищают мхи?

— Они преисполнены достоинства, — не раздумывая, отвечала Альма. — Они молчаливы и обладают интеллектом. Мне нравится новизна их как предмета исследований. В отличие от более крупных или важных растений, их не изучили и не рассмотрели вдоль и поперек толпы ботаников. Полагаю, мне также нравится их скромность. Красота мхов в их элегантной сдержанности. В сравнении с мхом все в мире растений кажется таким резким, таким грубым. Понимаете, о чем я? Замечали ли вы, что крупные и эффектные цветы порой похожи на громоздких, тупых, слюнявых увальней? Качаются себе на ветру, разинув рты, как по голове палкой огретые и беспомощные?

— Поздравляю, мисс Уиттакер. Вы только что великолепно описали семейство орхидных.

Она ахнула и закрыла ладонями рот.

— Я вас обидела!

Но Амброуз улыбался:

— Ничуть. Я вас дразню. Я никогда не утверждал, что орхидеи глубокомысленны, и никогда не стану этого делать. Я люблю их, но признаю, что они выглядят не слишком умно, по крайней мере, согласно вашим стандартам описания. Но мне приятно слышать, как кто-то отстаивает разумность мхов! Вы словно пишете им хвалебную рекомендацию.

— Но кто-то же должен постоять за них, мистер Пайк! Их так недооценивают, а ведь у них очень благородный характер!

Видимо, Амброузу все это и впрямь не казалось скучным. Когда они приблизились к камням, он засыпал Альму дюжиной вопросов и так низко склонился над колониями мхов, что казалось, будто уткнулся в них носом. Он внимательно слушал ее объяснения насчет каждого вида; они обсудили недавно родившуюся у нее теорию трансмутации. Возможно, она слишком много говорила. Несомненно, ее мать упрекнула ее бы в этом. Альма говорила — и боялась, что этот бедный юноша ужасно заскучает. Но вместе с тем он казался таким заинтересованным. Она почувствовала такую свободу, высказывая идеи, прежде запертые в переполненных подвалах ее собственного разума. Есть предел тому, как долго человек способен удерживать свое увлечение в сердце, прежде чем ему захочется поделиться им с родственной душой, а Альма накапливала мысли десятилетиями, и ей давно уже пора было ими с кем-нибудь поделиться.

Вскоре Амброуз лег на землю, чтобы заглянуть под уступ большого валуна и осмотреть скопление мхов, спрятанное в потайных расселинах. Его длинные ноги торчали из-под валуна, и он подробно описывал все, что видел. Альме же подумалось, что никогда еще она не была так довольна. Ей всегда хотелось кому-нибудь все это показать.

— Хочу спросить, мисс Уиттакер, — раздался его голос из-под уступа. — Какова природа ваших колоний мха? Они овладели искусством казаться скромными и нежными, как вы говорите. Вместе с тем, судя по вашим же словам, они обладают немалой силой. Они дружелюбные первопроходцы, ваши мхи? Или враждебные захватчики?

— То есть земледельцы они или пираты? — уточнила Альма.

— Именно.