Происшествие на Чумке

После ухода старшины Нечитайлов быстро, как по тревоге, оделся, плеснул в лицо не успевшей остыть за ночь тепловатой воды и помчался будить Сатарова — всегдашнего своего спутника в дальних поездках.

Солдаты стрелкового подразделения располагались в горах, выше стоянки машин метров на семьсот. И вот, поднимаясь в гору, Борис задумался над тем, почему же старшина поедет с ними? Уж не потому ли, что ему, водителю Нечитайлову, после того ЧП не доверяют?

Воспоминание о чрезвычайном происшествии, виновником которого был он, как кнутом, хлестнуло Бориса.

Это случилось, когда часть только что выехала на учения в горы, на край пустыни. Ефрейтор Нечитайлов получил, как и сейчас, ответственное задание. Нужно было разведать, откуда удобнее подвозить воду: из колодца, затерявшегося в песках, или из родника, бьющего в предгорье.

Да, лучше бы не вспоминать!.. А вспоминается все в мельчайших деталях. Он помнит и какое белесое, выгоревшее от ранней жары небо было над головой, и как он скучал, глядя от нечего делать в это небо... Помнит, как прибежал Сатаров и позвал его к командиру. И как командир предупреждал о сложности поручения, говорил о необходимости быть бдительным, не упускать из внимания и мелочей... Помнит: они с Сатаровым, редчайшим знатоком здешних мест, поехали к колодцу. Ныряли, ныряли по пескам и... приехали к пустому. Он, Борис, едва не побил друга, который начал было объяснять, что так иногда бывает: через песчаное, море стремятся люди к спасительному острову — колодцу, а вода из колодца ушла, и гибнут люди от невыносимой, неутоленной жажды. Да, да, он тогда чуть не отколотил Сатарова, хотя и высоко ценил его умение по-всякому поводу рассказать какую-нибудь притчу. Да ведь притча притче рознь: что же хорошего в том, что люди гибнут... Словом, он страшно разозлился тогда. И со злости так вел машину, что она, словно загнанный конь, запалилась, стала...

Лучше не вспоминать!

С той поры, казалось, он успел загладить свою вину, отличной работой искупить проступок... В первую минуту, когда старшина Хромов сегодня разбудил его и приказал готовиться к рейсу, он искренне обрадовался: трудное задание — почетное задание. А сейчас вот идет — мелкие камешки выскальзывают из-под ног и скатываются с глухим шумом вниз, — и глухая тревога закрадывается в сердце: «Сам поеду с вами», — сказал старшина. Значит, что же? Не доверяют?

Ефрейтор Нечитайлов отнюдь не любезно разбудил солдата Сатарова. Но тот не обратил внимания на дурное настроение товарища.

— Умный человек берет пищу в дорогу в собственном курджуме, — похлопав себя по животу, хитро прищурился он. — Сначала позавтракаем, да? — и свернул к кухне.

Однако удвоенная по приказанию старшины порция вкусной жирной каши не улучшила положения: Борис оставался мрачным и во время завтрака, и снаряжая машину, и трогаясь в путь.

Но молчать долго, когда под боком отличные собеседники, оказалось выше сил Бориса. Сначала он адресовался к старшине с вопросами делового характера. Хромов отвечал сдержанно. Борис не ошибся, подозревая, что старшина не отпустил его одного в связи с незабытым ЧП. Да, у командира с Хромовым шел разговор об этом случае. Шел он примерно в таком духе: Нечитайлов — водитель отличный, но человек невыдержанный. Глаз за ним нужен да глаз! Не недоверие, не опека, а неустанная проверка. Понятно, не ради одной проверки поедет с Нечитайловым старшина. Но будет и проверять... Так решили.

Хромов проверял сейчас и самого себя. Он любил Бориса — земляка, односельчанина, выросшего, словно младший братишка, на глазах, непоседливого парня — и потому считал, что к нему надо быть особенно требовательным. На вопросы Бориса Хромов отвечал сухо, несколько раз напомнил:

— Больше внимания, товарищ водитель!

Хотя в душе любовался, с каким искусством вел тот машину в первозданном каменном хаосе.

Наконец, они выбрались на ровную дорогу в предгорье. Старшина сверился по карте, прикинул, сколько времени они будут ехать до поворота на равнину. Около часа. Он смежил веки, собираясь вздремнуть.

— Знаешь, Нечитайлов, вот тут за горами... — совершенно некстати подал голос Сатаров.

— Перерыв в разговоре, — одернул его Борис.

— Да вы мне не мешаете. — Хромов не хотел стеснять солдат.

Но они все же замолчали.

Пока ехали вдоль горного хребта и на дорогу из непрогреваемых солнцем ущелий веяло прохладой, можно было на славу отдохнуть. Старшина даже всхрапывал по временам. Сатаров откинулся назад, закрыл глаза, губы раздвинул в блаженной улыбке и тоже замер.

Борис, чуть гордый тем, что может обеспечить покой товарищу и командиру, уже перестал мучиться вопросом, почему же старшина едет с ними. Едет — значит едет. Его, шофера, дело — так вести машину, чтобы, раз люди спят, их не качнуло и чтобы, проснувшись, они могли сказать: «Ого, куда мы маханули».

Но вот дорога резко свернула. Солнце ударило в лица, заставив Бориса на миг зажмуриться, а его спящих спутников открыть глаза. Хромов взглянул на часы, на карту и заговорил словами самому неведомых стихов:

— Вперед, вперед, все ближе к цели!