Происшествие на складе школьных учебников. «Зона-51». Книга первая

Заместитель директора ЦРУ Джеймс Энглтон чуть свет примчался на закрытую военную базу Управления в районе Чикаго. Там его ждала встреча с прилетевшим из Финляндии советским посольским работником (а, читай, разведчиком) Анатолием Голицыным, решившим перейти на службу разведки Соединенных Штатов.14 В течение последних двух-трех лет советское направление деятельности ЦРУ начало хромать на обе ноги – провал в информационном обеспечении следовал за провалом. Сначала «проморгали» запуск Советами первого космического спутника; затем допустили утечку информации о самолете-разведчике «Локхид У-2», что привело к попаданию самого самолета и его пилота в руки врага; затем упустили из виду старт первого космического корабля и испытание сверхмощной «Царь-бомбы». В такой обстановке любой кадр из Москвы, решивший добровольно перейти на другую сторону железного занавеса, был на вес золота. Конечно, обстоятельства появления Голицына на территории Штатов были весьма странными – его никто не вербовал, никто не предлагал сотрудничество, он занимал высокий пост в финском посольстве СССР, получал хорошую зарплату, ни в чем не нуждался, да еще и пользовался протекцией со стороны КГБ, негласно вербовавшего каждого атташе. Казалось бы, чего ему искать в Вашингтоне, где ему для начала не поверят, а потом и вовсе могут депортировать или посадить в тюрьму? Зачем рисковать столь многим? Но информационный голод Энглтона и представляемого им ведомства был настолько велик, что все эти сомнительные обстоятельства решено было оставить «за скобками». Как и вопросы, которые обычно сотрудники ЦРУ задают таким гражданам – о причинах их поведения. Опытный разведчик Энглтон знал, что настоящего шпиона к заброске подготовят как следует и снабдят не только вариантами ответов на эти вопросы, от которых у него волосы дыбом встанут, но и соответствующей биографией, долженствующей перебежчику. Случай с Голицыным был принципиально иным – и потому Джим решил изменить обычный порядок встречи, опустив эту лирическую официальную часть, и перейдя с места в карьер.

–Для начала позвольте искренне поблагодарить вас за прием… – заговорил невысокий, коренастый, приятной наружности молодой человек с идеально выбритым лицом и курносым носом, идя навстречу Энглтону прямо по летному полю.

–Подождите, – уклонившись от рукопожатия и спрятав руки от промозглого декабрьского ветра в карманы плаща, отрезал Энглтон. – Мы еще ничего не решили. Вы находитесь хоть и на территории Соединенных Штатов, но на особом правовом положении, называемом, если можно так выразиться, буферной зоной. Здесь мы держим тех, в ком еще не уверены, но потенциально заинтересованы. От результатов вашего поведения здесь будет зависеть и наше решение.

–А у вас разве есть выбор? – жестко парировал бесправный, но убежденный в своей силе перебежчик.

–Если вы имеете в виду наших людей за океаном, то да, у нас есть, из кого выбирать, – не менее холодно отвечал Джим.

–Думаю, вы ошибаетесь.

–То есть?

–То есть ваш человек Пеньковский уже под колпаком, и его вскрытие и разоблачение – дело нескольких дней.

–Откуда вам известно о Пеньковском? – нарушая все мыслимые нормы этики шпионского поведения, спросил ошалевший Энглтон.

–Это не имеет значения. Важно, что, если известно мне, значит, известно и многим другим. Вы, конечно, можете предупредить его, но ничего не изменится – выехать, хотя бы даже и тайно, ему уже не дадут, он под тотальным наблюдением, а вот заставить его дергаться и тем самым разоблачить себя глупыми, неосторожными и непоследовательными действиями вы можете.

–Что же делать? – скривив уголки рта, спросил разведчик.

–Вы меня об этом спрашиваете? Вы – шпион до мозга костей, а я всего лишь – консульский работник, но даже я знаю, что, если он настоящий разведчик и выполняет все инструкции должным образом, он знает, что делать в критической ситуации. А окажется он в ней буквально со дня на день. Так что, как ни крути, а выбора у вас практически немного. Вы за океаном остались почти без представителей.

–Это не означает, что в ситуации кадрового голода мы будем бросаться на всех подряд… – не унимался Энглтон.

–А я про это и не говорил. Я не могу быть вашим представителем априори, поскольку уже убежал. В случае возврата самое секретное производство, на которое меня допустят, будет связано с шитьем тапочек в исправительной колонии, так что в этой части от меня проку никакого. Другое дело, что я обладаю информацией, которая носит для вас стратегический характер.

–Что ж, это уже деловой разговор. Я вас слушаю.

–Вся эта информация разбита на несколько групп, – обстоятельно начал Голицын. – Я, знаете ли, тоже не готов вам дарить такие вещи за красивые глаза. Так что, возвращаясь к началу нашей встречи, скажу, что мое поведение во многом будет зависеть от вашего дальнейшего решения по поводу моей судьбы. И, чтобы вы поскорее его приняли, предоставлю вам немного сугубо тактической информации, наводящей на размышления… Начнем с того, что у вас большие проблемы с кадрами. Я имею в виду ЦРУ и его советское направление работы.