Происшествие на складе школьных учебников. «Зона-51». Книга первая

–Да. Дело в том, что мистер Вильсон был завербован еще в начале 40-х. Будучи президентом Совета по торговле в конце 1940-х годов, Вильсон находился в торговых миссиях в СССР и был в хороших отношениях с Анастасом Микояном и Вячеславом Молотовым. Он продолжил эти отношения, когда лейбористы стали оппозицией, и его знания британской политики были высоко оценены КГБ.26 Он же высоко ценил и господина Кекконена, дружившего со Сталиным с тех же самых времен и приведенного к власти в стране не без помощи советских силовых структур. 27

–А они как узнали про планы Хрущева? – удивился Энглтон.

–Как у нас говорят, по пьяной лавочке, – ответил Голицын. – Никита Сергеевич проболтался Кекконену. Финн, он сам большой любитель выпить, и Хрущева всегда поит во время официальных визитов. Ну тот и не сдержался. А потом вошел в раж и, желая показать свою значимость во время встречи с официальной английской оппозицией, сказал Вильсону, что, если парламент Соединенного Королевства не изберет его премьером, дав ему возможность проводить линию сотрудничества с Советами – а он, как вы знаете, лейборист крайне левого крыла, – то КГБ просто убьет Макмиллана, так же, как Кеннеди. Англичане сейчас слабы, Суэцкий кризис почти убил империю, и понятно, что советские шпионы покрыли тело умирающего льва так же, как тело настоящего льва на перед смертью покрывают всевозможные паразиты. Так что близость Вильсона и Хрущева вполне объяснима… А уже Вильсон и Кекконен, как люди подневольные, завербованные, обязаны были эту информацию передать своим кураторам в ГРУ и Комитете. Что они и сделали.

–Почему же Пеньковский – едва ли не третий человек в ГРУ – нам ничего не сообщил? – недоумевал его собеседник.

–Вы отвечаете на свой вопрос, который задали в начале встречи. С Пеньковским вся ясно, он проиграл.

Энглтон понял, что его визави явно не блефует, но информации за последние несколько минут было так много и она была столь серьезной, что требовала срочного осмысления. Причем, не в одиночку.

–Спасибо, мистер Голицын, – как будто сменив гнев на милость, заговорил он. – Сейчас вас отвезут в отель. Там вы будете ждать нашего решения. Надеюсь, вам там будет комфортно и безопасно. Во всяком случае, мы приложили для этого все усилия.

21 декабря 1961 года, Вашингтон, округ Колумбия

Директор ЦРУ Аллен Уэлш Даллес принимал своего заместителя Джеймса Энглтона в одном из столичных офисов Управления. До сегодняшнего дня оно не имело центрального помещения, в котором бы размещались все службы – они были раскиданы по Вашингтону, в не обозначенных табличками кабинетах внутри малоприметных магазинов или промышленных небоскребов. Строительство центрального офиса, занимающего целое здание, велось сейчас в Лэнгли, но до окончательной сдачи объекта в эксплуатацию было еще далеко,28 и потому мастодонту разведки приходилось встречаться с журналистами, осведомителями и шпионами, а также собирать заместителей на совещания в плохо приспособленных для этого кабинетах в разных районах столицы.

–Бентли, Бентли… – пробормотал Даллес, выслушав до конца доклад своего заместителя по итогам встречи с Голицыным. – Да уж, доставила нам эта дамочка хлопот во время подготовки Нюрнбергского процесса. Вернее, не она сама, а те, на кого она нас вывела…

Даллес занимался подготовкой Нюрнбергского процесса и знал, что советские шпионы в Вашингтоне осенью 1945 года прикладывали недюжинные усилия, чтобы сорвать его проведение. Инициатива США провести процесс (в пользу которой свидетельствует, помимо прочего, проведение его именно на территории Нюрнберга, занятого американскими войсками) грозила вскрыть мировой общественности не просто дружбу Третьего рейха и СССР перед войной, но и основанные на личной симпатии Гитлера и Сталина территориальные претензии последнего в отношении Польши. Конечно, союзники, утверждая Устав Трибунала, договорились, что про пакт Молотова-Риббентропа речь в процессе не зайдет, но вот про казнь военнопленных в Катыни речи не было.

–Тогда, – говорил Даллес, – Сталин начал искать варианты срыва процесса в соответствии с международным правом. Его юридический советник, бывший прокурор, замаравший себя участием во всех крупнейших политических процессах 1930-х, Андрей Вышинский, хоть и перешел на службу в МИД, но не перестал быть специалистом в области юриспруденции. Он-то и подсказал ему, что суда не будет, если признать всех подсудимых невменяемыми. Таким образом, противники процесса убивали одним выстрелом двух зайцев – не только спасались от гласного судебного разбирательства, но и лишали какой бы то ни было состоятельности слова сподвижников Гитлера, могущих подтвердить его дружбу со Сталиным. Кто поверит сумасшедшим?