Происшествие в гостинице «Летучий Дракон». Призраки Крайтонского аббатства

Медленно направляясь к моей гостинице, я встретил в тени тополевой аллеи трактирного слугу, который подавал мне бургундское. Я думал о полковнике Гальярде и остановил лакея, когда он поравнялся со мною.

– Кажется, ты говорил, что полковник Гальярд однажды провел в гостинице с неделю?

– Точно так, сударь.

– Что, он в своем уме?

Лакей вытаращил на меня глаза.

– И очень, сударь.

– Никогда не подозревали его в помешательстве?

– Решительно никогда. Он немного бурчит порой, но человек чрезвычайно умный.

– Что тут прикажете думать? – пробормотал я себе под нос, идя далее.

Вскоре я мог уже видеть свет в окнах «Прекрасной Звезды». Карета, запряженная четверкой, стояла у двери в лунном свете, а в сенях гудела бешеная ссора и над всеми другими звуками преобладал оглушительно резкий голос полковника Гальярда.

Большая часть молодых людей – охотники поглазеть на схватку. Но тут ещё я инстинктивно предугадывал, что в деле окажется нечто для меня особенно интересное. Мне пришлось пробежать не более пятидесяти ярдов, когда я очутился в сенях старой гостиницы. Главным действующим лицом в странной драме предо мною был полковник; он стоял против графа де Сент-Алира, который, в дорожном костюме и с чёрным шарфом, обмотанным вокруг шеи и закрывавшем наполовину его лицо, очевидно, был остановлен в ту минуту, когда направлялся к своему экипажу. Немного позади него стояла графиня, также в дорожном костюме и с опущенною на лицо густою чёрною вуалью; в нежных пальчиках своих она держала белую розу. Нельзя вообразить более дьявольского олицетворения ненависти и бешенства, каким был полковник в эту минуту; напряжённые жилы так и выдавались на его лбу, глаза готовы были выскочить, он скрежетал зубами с пеною у рта. Саблю он держал ноголо и во время яростных своих криков и обличений топал ногою о пол и размахивал оружием в воздухе. Хозяин гостиницы старался успокоить полковника, но все его усилия оставались тщетными. Двое слуг, бледных от испуга, выглядывали из-за спин, не принося никакой существенной пользы. Полковник всё неистовствовал, громил и махал саблей.

– Я не был уверен в вашей красной птице; я не мог вообразить, чтоб вы осмелились путешествовать по большой дороге, останавливаться в порядочных гостиницах и спать под одним кровом с честными людьми. Вы, вы оба… вампиры, хищные волки, кровопийцы. Призовите жандармов, говорю я. Клянусь св. Петром и всеми чертями, если кто-нибудь из вас попробует выйти из этой двери, я снесу ему голову!

С минуту я стоял, поражённый изумлением. Вот ведь удобный случай! Я немедленно подошел к графине; она с диким взором взяла меня за руку.

– О! что нам делать? – взволнованным шёпотом произнесла она: —Какой страшный этот сумасшедший! Ведь он не пропустит нас; он убьет моего мужа.

– Ничего не бойтесь, графиня, – ответил я, с романтической преданностью став между графом и полковником, который не переставал кричать и сыпать бранью. – Держи свой язык за зубами и прочь с дороги, разбойник, грубиян, подлец! – заревел я, в свою очередь разсвирепев.

Графиня слегка вскрикнула и этим вполне вознаградила меня за опасность, которой я подвергался, когда Гальярд после минутного изумления, быстро опустил занесенную кверху руку и сабля его рассекла воздух надо мною.

Глава VII Белая роза

Я оказался проворнее полковника. В ту минуту, когда он, не думая ни о каких последствиях, а только имея в виду наказать меня по заслугам, замахнулся надо мною с твёрдым намерением рассечь мне голову до зубов, я хватил его по виску моей толстой палкой; он отшатнулся, а я вторично хлопнул его по голове; он и повалился, точно мертвый.

Мне плевать было, жив он или мёртв; в эту минуту я уносился вихрем самых упоительных и сатанинских ощущений.

Саблю Гальярда я сломал под ногой и куски вышвырнул на улицу. Старый граф де Сент-Алир пустился к двери во все лопатки, не глядя ни направо, ни налево, не благодаря никого; проворно сбежав с ступеней крыльца, он юркнул в карету. В то же мгновение я стоял возле очаровательной графини, брошенной таким образом на произвол судьбы; я подал ей руку и повёл её к карете. Она села в неё, и я захлопнул дверцы. Все это было исполнено мною молча.

Едва лишь я захотел спросить, не удостоят ли меня ещё какого-нибудь, приказания, и оперся рукой на нижний край опущенного окна, как графиня робко и вместе с тем взволнованно положила свою руку на мою. Губы её почти касались моей щеки, когда она шепнула торопливо:

– Быть может, мы не увидимся никогда более. О, если б я могла забыть вас! Уходите – прощайте! Ради Бога, уходите!

Я пожал ей руку. Она отдернула ее, но дрожащими пальцами сунула мне в руку белую розу, которую держала во всё время этой бурной сцены.