Происшествие в Утиноозерске

Начнем с Каретника. Лицом он походил на ассирийского воина, изображение которого встречается в учебнике истории древнего мира. Главной особенностью его внешности было обилие растительности: лицо его, казалось, выглядывает из густой, темной чащи, готовой вот-вот сомкнуться. До сорока лет Матвей был преуспевающим старшим научным сотрудником. Начальство ценило его как специалиста высокого класса. Сослуживцы уважали за острый ум и эрудицию. Друзья любили за веселый нрав и щедрость души. Семейная жизнь Каретника, насколько можно судить со стороны, выглядела вполне благополучно: супруга была хорошей хозяйкой и верным другом; иногда она, правда, говорила глупости, но, в целом, мужа понимала. Добавим, что имел он прилежного сына с математическим уклоном, приличную квартиру и замечательную библиотеку, доставшуюся ему от родителей. Впрочем, судить о семейной жизни интеллигентных людей, у которых все тайны надежно укрыты от посторонних взглядов, — дело совершенно бесполезное.

Несмотря на достигнутое благополучие, два года назад с Матвеем вдруг начали происходить странные вещи. Он становился неразговорчивым, стал избегать дружеских «междусобойчиков», во взгляде его все чаще появлялась тоска. Друзья и коллеги не могли понять, что с ним творится, и решили, что это — возрастная хандра. Но вскоре выяснилось, что причина не в возрасте. Каретник заявил, что решил отказаться от благ цивилизации.

— Нужно вернуться к заре человечества! — твердил он. — Иначе жернова технического прогресса сотрут нас в порошок!

Напрасно друзья напоминали ему про колесо истории, которое ни повернуть, ни оставить.

— Кто хочет начать другую жизнь? — спросил Матвей.

Желающих не нашлось.

— Мне жаль вас, — сказал он и подал заявление об уходе из Института. Директор вызвал его к себе.

— Что это значит? — спросил Лавр Григорьевич, постучав пальцем по заявлению.

— Ухожу, — ответил Каретник.

— Куда?

— Пока не знаю…

— Хватит дурить! — рявкнул Горячин и разорвал заявление. Матвей молча положил на стол новый экземпляр.

— Может, тебя кто обидел? — миролюбиво заговорил директор, не желая терять ценного сотрудника. — Может, жалобы есть?

— Жалоб нет, — кратко отвечал Каретник.

— Ладно! — рявкнул Горячин и подмахнул заявление. — Но учти, Каретник, мосты сожжены!

Уволился Матвей в апреле а уже в мае он улетел в Восточную Сибирь. Перед отъездом он предложил жене развестись, чтобы она была свободной, но супруга торопиться не стала. Вертолетчики забросили Каретника в глухомань, на берег стремительной Пеляди. До ближайшего населенного пункта было больше двухсот километров.

Матвей поселился в заброшенной охотничьей избушке. Первое время ему пришлось тяжко. По ночам ему снились коммунальные удобства, ветчина с пивом и кинозвезды. Постепенно сны очистились от мирских желаний и жизнь Каретника стала простой и спокойной. Он ловил рыбу на большой палец правой ноги, собирал ягоду, учился понимать язык зверей и птиц. Сохатые выходили к реке и пили воду, не боясь Каретника. Осмелевшие белки брали пищу из его рук. Матвей привык к одиночеству и перестал вздрагивать от треска сучьев. По вечерам он проверял себя на вшивость и смотрел в окошко, как в телевизор. Каретник обрел покой, и если бы не проклятый гнус, он был бы всем доволен…

Почти два месяца никто не нарушал его уединения. Но однажды рядом с избушкой опустился вертолет. Из него вылез хмурый человек в синем засаленном халате. Он сложил в ящик выловленную отшельником рыбу, оставил хлеб, соль, спички, молча выписал квитанцию и улетел. Все это произошло так неожиданно и действовал пришелец столь уверенно, что опешивший Каретник даже не пытался ему помешать.

Через неделю на реке заплясали резиновые плоты, и на берег высадились спортсмены-водники в оранжевых жилетах. Они только что прошли жуткий Шаман-каньон и хотели отметить это событие. Парни дали ужин в честь аборигена Каретника, где было выпито немало спирта. Матвей пить не хотел, но водники с обидой укоряли его: «Ты, может, последний, кто нас видит!», и отказать им он не смог…

Утром он проснулся с тяжелой головой. Гости уже уплыли, лишь пустые банки из-под тушенки напоминали об их визите. Вдруг Матвей услышал в лесу странные звуки. Обернувшись, он увидел милиционера верхом на белой лошади.

«Галлюцинация», — подумал Каретник. Но видение не только не исчезло, а даже подъехало ближе и козырнуло. Милиционер долго допытывался у Матвея, кто он такой и почему скрывается в тайге. Отшельник честно объяснил, что сбежал от цивилизации к матери-природе, но милиционер не поверил.

— Я отвечаю за порядок на территории, равной Голландии, — обиженно сказал он. — А ты мне тут заливаешь…

Тогда Каретник протянул ему квитанцию, полученную за рыбу.

— Другое дело, — просветлел участковый. — Так бы сразу и сказал, что из артельщиков!

Он степенно удалился на своей белоснежной кобыле, пожелав Матвею богатых уловов.