Пройти через лабиринт

Чего он добивается? Какой реакции? Запугивать гостя на подконтрольной тебе территории вроде бы не очень благородно. Даже если этот гость – твой старинный приятель и собственно гостит уже не первый раз.

– Не сомневаюсь, – кивнул Герман и отпил еще пива.

Он был в слегка потертых темно-синих джинсах, неплотно облегающих стройные бедра, и расстегнутой рубашке в сине-зеленую клетку, накинутой поверх простой белой футболки. Разглядывая его с беззастенчивым любопытством женщины, осознающей свое преимущество – зрелый возраст и кровное родство с хозяйкой дома служили защитой от любых подозрений, – Нора наслаждалась его смущением, которого он уже не скрывал.

Наконец он прикончил свое пиво, спрыгнул с перил, поставил пустую бутылку на пол, повернулся и спросил, помаргивая длинными ресницами:

– Со мной что-то не так?

Этот вопрос заставил Нору расхохотаться.

– Да, есть одна проблема, – вслед за сестрой оглядев его сверху донизу, фыркнула Лера. – Ты стал еще красивее, чем три года назад. Держи себя в руках, договорились?

– Я должен пообещать, что не прикоснусь ни к одной из девчонок, проживающих на ферме? Ладно.

– Ты серьезно? – прищурилась Лера.

– Вполне.

– Что ж… я ценю это, Герман.

И тут эльф отколол номер, подобных которому Нора повидала впоследствии немало, но этот был первым в ряду, поэтому произвел особенно сильное впечатление. Шагнул к Лере, присел на корточки возле ее кресла, заглянул в лицо… и вдруг с блаженным вздохом опустил свою темноволосую голову ей на колени.

Лера захихикала. Аркадий угрожающе заворчал, но даже не изменил позу, продолжая сидеть нога на ногу с дымящейся сигаретой в одной руке и кружкой пива в другой, из чего Нора сделала вывод, что такие игры у них в порядке вещей.

– Раз ценишь, скажи нашему доброму доктору, что мне нужно повидаться с Леонидом. Мои доводы он игнорирует.

– Нужно? – прищурилась Лера, ласково перебирая волосы у него на затылке.

– Совершенно необходимо. А док приставил к нему мымру в белом халате, которая на любой визит вежливости реагирует так, будто ее пытается изнасиловать в извращенной форме пьяный матрос.

– И много попыток ты уже предпринял?

– Две.

– Маринка визжала?

– Еще как!

– Попробуй ее соблазнить, – посоветовала Лера. – В порядке исключения. – И пояснила специально для Норы: – Когда она не знает что делать, она визжит.

С притворным сожалением Герман покачал головой.

– Я без любви не могу.

Слушая их, Нора чувствовала, как лицо само собой расплывается в улыбке.

– Объясните мне кто-нибудь, – она повернулась к Аркадию, – почему Герману не разрешают навестить больного друга?

Тот мрачно посмотрел на коленопреклоненного эльфа.

– Они и порознь-то не особо управляемы, а уж вместе…

– Но ты ведь взялся помогать. Я права? Помогать и управлять – не одно и то же, Аркадий.

– Ты права, Нора. – Интонации его голоса едва заметно изменились, и она поняла, что наступила на больное. – Опять я взялся помогать человеку, который не нуждается в моей помощи.

– Леонид не безнадежен, – сердито сказал Герман.

– Безнадежен, просто иначе. В отличие от Данилы, он принимал наркотики не потому, что физически не мог без них обходиться, а потому, что хотел все больше и больше удовольствия, которое доставляет прием. Поэтому обязательно захочет повторить.

Вот оно. Три года назад Герман привез на ферму человека, которого Аркадий не сумел спасти. «Тебе следовало поторопиться», – так сказал Аркадий, констатировав смерть, о чем Нора узнала, разумеется, от сестры. И чуть позже: «Он был безнадежен еще вчера». Теперь Герман привез другого джанки[2]. И глядя на Леонида, Аркадий вспоминает Данилу и ненавидит Германа за то, что своим внезапным появлением тот воскресил воспоминания, одинаково мучительные для обоих.

– Снять метаболическую зависимость – это даже не половина дела, это одна десятая часть дела, – добавила Лера. – Остальные девять десятых – снять зависимость психологическую.

Герман тяжело вздохнул и уселся, скрестив свои длинные ноги, на дощатом настиле террасы.

– Я не планирую проносить в лазарет ни оружие, ни наркотики.

– Да ты сам – и оружие, и наркотики. Полный комплект.

– Маринка сказала, он не спит. И снотворное не помогает. Разреши мне приходить к нему в любое время суток и оставаться сколько угодно, тогда он будет спать.

– Нет, – отрезал Аркадий. Глаза его потемнели. – Запомни, Герман: все, что ты здесь видишь, это плод неустанных трудов на протяжении восьми лет. Моих трудов и трудов Леры. Каждое наше решение является обоснованным, каждое правило – неоспоримым. Мы больше не ставим психологических экспериментов. Каждая ошибка обходится слишком дорого. Твой питомец и так не отличается сговорчивостью, а ты еще…

Тут Герман просто встал и ушел. Не дослушав и не попрощавшись. С каменным лицом доктор Шадрин сидел и смотрел на цветущие кусты, за которыми скрылась его худощавая фигура.

Лера кашлянула.

– Знаю, знаю, – хмуро проворчал он. Вздохнул так же тяжело, как Герман пять минут назад, и потянулся за следующей бутылкой. – Интересно, успеем ли мы сыграть еще одну партию, прежде чем последует продолжение.

Успели.