Произнеси её имя (ЛП)

Бобби Роу, новая Староста Пайпер Холла, прикрепила значок к толстовке своего бойфренда и, изогнув бровь, посмотрела на Грейс, бросая ей вызов.

Позже той ночью Бобби сбежала, чтобы проведать Кейна. Возможно, неправильно было использовать слово «сбежала», учитывая, что она, прихрамывая, вышла через главный вход прямо под носом доктора Прайс. Вряд ли та собиралась останавливать ее, так ведь?

Кейн жил в самом обычном доме, и Бобби это нравилось. Это был кондоминиум на две семьи, расположенный на песчаном участке в один ряд с такими же домиками, этакими «домами вашей мечты». Перед каждым из них, посередине, располагался овальный клочок зелени в качестве лужайки, которого хватало лишь для того, что выгулять собаку, собрать в совок продукт ее производства и прямиком вернуться обратно внутрь. Почти у каждого дома на подъездной аллее стоял Mini Cooper или VW, как у Кейна. Также там было много ярких кабриолетов — такие пользовались большой популярностью среди сексменьшинств.

В тот вечер мама Кейна работала в больнице в ночную смену, так что они были одни. Наутро в Лондон из Нью-Йорка должна была приехать мама Бобби, чтобы провести с ней целую неделю в Хэмпстеде[20], а затем вернуться обратно на премьеру, так что она не была уверена, когда снова увидит Кейна после сегодняшнего вечера, и поэтому намеревалась насладиться каждой секундой. Кейн принес вниз в гостиную свое одеяло, и они собирались просмотреть все фильмы про «Мстителей» по порядку, начиная с «Халка». Бобби подозревала, что они не продвинутся дальше «Железного человека», прежде чем не начнут клевать носом или целоваться.

Звякнула микроволновка, и Кейн высыпал попкорн в миску, выругавшись, когда обжег пальцы. Из кухни доносился небольшой запах гари — очевидно, он передержал его в печи. Застенчиво он преподнёс его Бобби.

— Так, вот попкорн. Диетическая кола пойдет?

— Ага.

— Нужно что-нибудь еще?

— Не думаю. — Бобби нахмурилась.

Кейн присоединился к ней и натянул одеяло им на ноги.

— Что не так? Ты какая-то притихшая.

Кое-что было. Весь день у нее были странные ощущения. Чувство, что она что-то забыла сделать, непреодолимое на-кончине-языка ощущение, от которого она никак не могла избавиться. Все, о чем она могла думать, — это мучительное тревожное волнение, что каким-то образом Кентону Миллару всё сойдет с рук.

— Наверное, я просто устала, — наконец, ответила она.

Он ни на секунду на это не повёлся.

— Или…?

Бобби беспокоилась, что высказав вслух свои мысли, они материализуются и станут реальными, но это начинало сводить ее с ума. Прошлой ночью она почти не сомкнула глаз.

— Ох, не знаю. Я не могу перестать думать о Бриджит и Джуди.

Кейн нахмурился.

— Что насчет них? Ты общалась с Бриджит?

— Нет. Человек, с которым я разговаривала по телефону, сказал, что ей стало хуже…

— О. Это то, что тебя беспокоит?

Бобби теребила край одеяла.

— Помнишь, как Бриджит сказала о том, что Мэри нельзя выпускать из клетки?

— Да…

— И то, что Джуди говорила о том, что Мэри была другой… даже до того, как она умерла, что в ней было что-то странное, все эти слухи о ней. И еще письмо…

— Какое письмо?

Бобби села прямее.

— В кабинете Прайс я видела письмо от одной мамы о том, что ее дочь не могла спать из-за жутких кошмаров с тех пор, как Мэри начала учиться в Пайпере и стала ее соседкой по комнате. — Ее горло сжалось. — Что, если мы не освободили Мэри? Что, если мы ее выпустили? — Он посмотрел на нее скептически, но она продолжала: — Ты же сам сказал в больнице — мы показываем людям только то, что хотим, чтобы они увидели. Мы видели только то, что Мэри хотела, чтобы мы увидели.

Слова повисли между ними и, всего на секунду, она увидела панику в его глазах. Он стряхнул ее и наклонился за поцелуем. Его губы прикоснулись к ее губам.

— Бобби, теперь все закончилось. Люди не могут быть просто «злом», это не имеет никакого смысла. Все закончилось, — повторил он.

Бобби снова расслабилась в его объятьях и попыталась сосредоточиться на фильме. Он был прав, конечно же, прав. Должен был.

— Я собираюсь принести еще немного колы. — Он соскочил с дивана.

Бобби осторожно закинула свои перевязанные лодыжки на журнальный столик, смахнув на пол местную газету. На странице, которая была открыта, было до боли знакомое изображение. Гробница.

— Мы в газете? — крикнула она.

— Ага, ну, история, — ответил он из кухни. — Прости, я собирался выкинуть ее.

— Нет. Я хочу посмотреть. — Бобби перевернула газету в руке. На самой большой фотографии был мавзолей, украшенный полицейской лентой, внутри и снаружи которого сновали криминалисты в белых комбинезонах. На второй, крупным планом было снято послание Мэри, вырезанное ею на стене гроба:

дрУгие Мне не веРИли а я просто хотела чтобы такую КАК Я любили