Произведение в алом

Я не понял, кого он имел в виду - кто бы мог быть этим сумасбродным мастером. Хронометр был очень древним, он принадлежал еще моему деду, но из слов антиквара следовало, что тот гениальный безумец, к творениям рук которого принадлежал сей фантастический механизм, жив и поныне!

И прежде чем я успел спросить, моему внутреннему взору явилось видение, и было оно яснее и отчетливее, чем обстановка комнаты, в которой я находился: худощавый высокий старик шел мне навстречу на фоне зимнего ландшафта; был он без шляпы, его голова с буйной копной снежно-белых волос казалась непропорционально маленькой в сравнении с непомерно длинным телом, на безбородом, с резкими чертами лице выделялись глаза - черные, фанатично поблескивающие и посаженные так же близко, как у хищной птицы, сходство с которой дополняли, подобно зловещим крылам, развевающиеся по ветру длинные полы черного изношенного бархатного пальто, какие носили когда-то нюрнбергские аристократы...

- Все верно, - прошептал антиквар и рассеянно кивнул своим мыслям, - все верно, это творение рук безумца...

«Почему он сказал "все верно"? - встревоженно подумал я и тут же принялся себя успокаивать: - Просто случайность, ничего не значащие слова, только и всего. Ведь я и рта не успел открыть. Это свое "все верно" он произнес машинально, так, как обычно говорят, когда хотят подчеркнуть только что сказанную фразу; его слова не имеют никакого отношения к тому старику, к тому... безумцу, который привиделся мне только что... Как давно это было! По дороге в школу мне, тогда еще совсем маленькому мальчику, приходилось идти вдоль длинной белой стены высотой в человеческий рост, за которой грустили печальные, погруженные в свои думы вязы старинного парка. В течение многих лет, изо дня

в день проходя мимо этой стены, я невольно ускорял шаги и переходил на бег, так как всякий раз меня охватывал необъяснимый ужас. Возможно - сейчас, по прошествии стольких лет, мне трудно говорить об этом с уверенностью, - я воображал - или это были просто слухи? - что там коротал свой век некий выживший из ума часовщик, который утверждал, будто часы - это живые существа, а может,., может, все это мне приснилось?.. Если это в самом деле воспоминание о каком-то действительном происшествии из моего далекого детства, то как могло случиться, что столь болезненное переживание, повторявшееся тысячекратно на протяжении всех моих школьных лет, до сего дня покоилось во сне, сокрытое в глубинах моей памяти, и вот теперь вдруг воскресло - да так живо и отчетливо, как будто и не было этого летаргического забытья?.. Странно, ведь с тех пор минуло, кажется, лет сорок, но разве это что-нибудь объясняет?»

- Наверное, я пережил это в тот излишек времени, который скопился у меня благодаря моему хронометру, из году в год отмерявшему мне несколько больше, чем обычные, мелочно скупые, трясущиеся над каждой секундой ходики! - вырвалось у меня с каким-то неестественным смешком.

Антиквар ошеломленно поднял глаза и непонимающе уставился на меня.

Я снова впал в прострацию, и тут окутывавший мое сознание туман окончательно рассеялся: ну конечно же, что это на меня нашло, ведь окружающая парк стена стоит и поныне!.. Да и с какой стати ее сносить? Помнится, в свое время ходили упорные слухи, что стена эта - фундамент будущего храма, который когда-нибудь будет возведен на ее основании. Нет, сакральные постройки не разрушают! Так, может быть, и этот таинственный часовых дел мастер, внушавший тем, кто его видел, поистине мистический ужас, все еще жив? И уж кому, как не ему, исправить мой наследственный хронометр. Но как найти этого живущего вне времени часовщика? Если бы только знать, где и когда я с ним встречался! Нет, не помню, одно ясно: было это уж никак не менее полугода назад, ведь сейчас лето, а в моих воспоминаниях он привиделся мне на фоне зимнего ландшафта...

Слишком глубоко погрузившись в свои мысли, чтобы поспевать за всеми перипетиями той длинной истории, которую принялся рассказывать антиквар, ставший вдруг каким-то очень уж разговорчивым, я воспринимал лишь отдельные обрывочные фрагменты. Словесный поток исподволь накатывался на меня, захлестывая с головой, уносился вдаль и вновь возвращался, обжигая мой бедный мозг, подобно огненной лаве, а в промежутках мне в уши врывался какой-то зловещий шелест - быть может, это и был тот самый шум крови, который слышат по ночам стареющие люди и о котором забывают в сутолоке дня? - далекий, грозный, ни на миг не затихающий шелест гигантских крыл... Это коршун по имени Смерть завороженно чертит круг за кругом, паря над бездной времени в поисках очередной жертвы...

Окончательно сбитый с толку, я уже не знал, кто был источником тех странных речений, вкрадчиво проникавших в мой слух: то ли этот антиквар с хронометром в руке, то ли они сходили с уст того неведомого, таящегося во мне существа, которое мгновенно пробуждается в одиноком сердце, стоит только потревожить сокровенную тишину склепов, тайно хранящих в своих глубинах забытые воспоминания, дабы не обратились они во прах?