Производственный роман

«Ну, вот, еще лучше», — сказал молодой человек. Господин Миксат снова отвернулся от игрового автомата. А ведь тот взволнованно жужжал; поднимались ставки. «Сынуля. Если бы ты тогда там… тогда ты бы там точно так же». — «Тогда я бы был в тюрьме!» — жестко воскликнул он. Господин Миксат кивнул: «Ёкэлэмэнэ, еще бы! Невелико искусство. Но там, в самой тюрьме, там, там ты бы точно так же… По-другому нельзя было. Лишь отказавшись от одного или другого, но в любом случае точно так же! Шаблоны прилипали к памяти, как репей к овечьей шерсти. В голову не может прийти, что все могло быть и по-другому», «Такое бывает», — подумал глубоко про себя мастер. Ведь сколько раз бывало, что вдруг, уже где-нибудь у 16-метровой, в такой благоприятной позиции, ему в голову не приходит ничего. («Справедливое искажение фактов».) «Боже мой, — бросает нападающий взгляд на мяч, который катится, — ничего не приходит в голову». Зачем, что, для чего, кому и, главное, как. «Наверное, поддаст носком, блядь, в куст ракиты!» — быть может, разочарованно подумаете вы. Ан нет, затем он естественно изволит ввязаться в запутанную потасовку и тяжким, утомительным трудомотвоевывает пятачок, после чего с извиняющимся лицом смотрит на товарищей.

«Такого не бывает», — сказал он громко. «Молодой ты». — «Молодость — нравственная фора». Эффектно. «Заблуждаешься». Тогда он обратился к мудрости. «Заблуждения очень даже уместны, пока мы молоды, но к старости с ними нужно кончать». И сразу после этого опять перешел к публицистическому напору. «Я еще ничего плохого не совершил, а за совершенное ответственности на себя не беру», — «Не надо такгордиться тем, что еще ничего плохого не совершил… Впрочем, потихонечку все-таки и вы начинаете совершать… Однако, сынуля. Я уже сказал, мы берем на себя ответственность. Ты и сам можешь в этом убедиться». — «Немножечко рассчитаетесь с долгами, немножечко посмотрите в глаза, и в ваших глазах зажигается былой задор. Вы очень растроганы». Он поучительно поднял палец: «А ведь с точки зрения новой истины нет ничего опаснее старого заблуждения!» — «Да что ты об этом знаешь?! Что здесь с верой и убеждением жили поколения, которые в тот момент с глубоким убеждением взяли на себя переустройство общества! Да что ты об этом знаешь, мягко говоря». Мастеру наступили на любимую мозоль: «Ну, конечно. А я что говорю! Мне сказать? Мне, которому тогда было — 1, 0, 1, 2, 3, 4, 5, 6 лет, в таком порядке?!»

Господин Дьердь без приглашения выскочил из-за пульта с двумя щедро наполненными кружками: «Пейте, дурни». — «Я им про Фому, а они мен…» Они выдули пиво. Тогда Кальман Миксат засмеялся, с такими перебоями, что это было уже просто ржание. Мастер покраснел, а потом и он поступил так же. Да: Петер Эстерхази — великий отрицательный герой, о котором можно говорить только уважительным тоном!

³¹Моя дорогая Йоланка!

То фамильное дерево, которое вы прислали в прошлый раз, пожалуйста, нарисуйте снова фломастером. Благодарю вас (Я потерял первое, вот зачем мне это нужно.)

С почтением:

петер

(Знаки размножаются. — Фломастер!? Потому что для типографии так нужно! Ни о какой потере и речи нет. Здесь он прибег ко лжи; семейное древо красуется на другой стороне — в отпечатанном теперь, конечно, уже:безупречном виде. Где же невинность?! Как где? Нигде, понятно. И что мы получили взамен? Картину того, как литература активно вживается в мировые процессы.)

См. приписку к седьмой сноске (стр. 188).

³²В этой точке на поверхность всплыло определенное накопившееся желание быть понятым, которое он, судя по всему, — подчеркиваю: мое мнение субъективно! — не удовлетворял. Мастер без обиняков сказал так: «Тот, кто хочет упрекнуть писателя, друг мой, в туманности, пусть сначала окинет взглядом свою душу, есть ли там требуемая ясность. Совершенно ясную запись в полумраке становится невозможно прочесть». Чик-чирик, вот и все. Таким образом он шикарным шведским винтом вернул мяч сделавшему передачу. В этом заявлении была, без сомнений, поза, но и немало сухости. Однако затем, как водится, в температуре произошли изменения в сторону христианской теплоты. (Мы становимся обладателями секретов цеха; новые богачи — наверное, сказал бы он, имея за плечами своих предков.)