Производственный роман

Тобиаш смотрит на девушку так, как смотрел бы Ромео на юную Джульетту на празднике Капулетти. Янка Дороги тоже бросает взгляд на Томчани, который в это время увлеченно размахивает руками в пыльном от мела воздухе. Янчика замечает, что машина все-таки поранила девушке большой пальчик. Ерунда — царапина, — но, не дай Бог, перевязывать из местной аптечки! Тут в паре метров от институтского входа живет мама Янчики, пусть Мэрилин сходит с ним, и мама наложит такую повязку… И он уже было потащил мило сопротивляющуюся Мэрилин прочь от компании, чтобы отвести в их крохотный дом: одна комната со всеми удобствами (+ еще 4 комнаты), на смотрины к матери. Янчика Тобиаш чрезвычайно взволнован, он что-то нашептывает у мочки уха девушки, которая смотрит на мир большими коровьими глазами. Томчани уже рисует двойные интегралы (!). Увидишь, Мэрилин, рядом с моей милой мамой, в атмосфере любви, которой тебя окружит семья, в атмосфере профессионального уважения и почета о которых свидетельствуют развешенные на стенах грамоты, изобилие наград за победы в социалистических соревнованиях, а также свидетельство о мученической смерти моего отца, вот увидишь ты будешь счастлива. Эта жизнь: прекрасна. Мэрилин Монро счастлива. Ну, ты! Ты… шипит на него Бекеши, который недолюбливает Тобиаша, а может ему обидно за Мэрилин. Но ведь — за исключением, в каком-то смысле, Томчани — кому не обидно за Мэрилин Монро?

Томчани закругляется. Обычно решение арифметической задачи — простая вещь. Написать сочинение о походе — серьезное, но также нетрудное задание. Но если ты проиграл все это время в футбол, проваландал, то — вот чудеса — даже самый простой арифметический пример невозможно решить, самую легкую «сочинешу» написать. Не выходит само по себе. Само по себе ничего не выходит. Семи смертям не бывать, одной не миновать. Надо счастья попытать. По комнате пробегает гул одобрения, со скоростью казаков в березовой роще. Без письменного разрешения? Лицо у Томчани серьезное. Вперед! Янчика Тобиаш, держа рукой Мэрилин, выводит:

Ясная светит заря,
Красит леса и поля…
И над планетой Земля
Льется песня моя.

Ну, ты! Ты… коммунист во втором поколении! — снова шипит на него пуританец — секретарь комсомольской организации. Имре кивает. Все в порядке. Это разговор начистоту. Ну, тогда к делу! Два друга, Имре и Андраш, отходят подальше, под сень специально литературы. Дверь комнаты нараспашку. Разнеслась весть о великом эксперименте. Здесь и беременная жена Бекеши из Берела. У нее вроде бы начались боли, она наспех накинула платок и отправилась туда, где находится теперь ее муж. Вот она и там, где находится теперь ее муж.

Томчани резко останавливается перед шкафом, который похож на все другие. Бурите здесь, дает он знак. Проходит время, а они все еще проходят пустую породу. Не будем их пока называть по именам. Но ведь должно быть здесь! Они отчаянно работают…

И вдруг конец бурава — шарящая рука, без всякой надежды вытянутая вперед — взбзыкивает, и Томчани так кричит «стой», что бурав замирает. Он залезает в шкаф! Предчувствия не обманули! Он держит его в руках! Изящные буквы на великолепной папиросной бумаге: ИССЛЕДОВАНИЕ. Томчани хватает первый лист и выбегает на передний план. Столпившиеся там рассматривают его, вертят в руках. Надо сказать честно: они и верят и не верят. ИССЛЕДОВАНИЕ. Мэрилин, смущаясь, запевает песню, но потом находятся желающие присоединиться, еще бы!

Наши песни и дубравы наши
На земле великой будут жить,
Нету счастья выше,
Нету чести выше,
Чем любимой Родине служить.

Имре бежит обратно, Бекеши оборачивается, замечает свою жену. Молодая женщина замечает своего мужа. Томчани в это время отпихивает какое-то попавшееся под ноги исследование, он уже заложил в отверстие взрывчатку и даже поджег шнур.

Сейчас потоком хлынут удивительные сведения!

А пока — а пока нельзя приближаться к месту взрыва. Осторожно, взрываем!!! Но как раз в этот момент на верхней полке вздрагивает кипа бумаг!

Осторожно! — вопит Томчани, заметивший опасность.

Но уже поздно.

Прорывается мощный поток бумаги. Имре и беременную женщину течением выносит наружу, остальных — например, секретаря комсомольской организации, дядю Тиби и пр. — внутрь. Несущийся бумажный поток за доли секунды разделяет мужа и жену и т. д. Бумага с ревом хлещет, прибывает, образует воронки.

Снаружи Томчани снова и снова бросается навстречу течению. Его хотят остановить. Это не удается. Высоко держа фонарь техника вычислительных машин, он стоит сначала по пояс, затем по шею в бумаге. Ему еще видны люди внутри! Может быть, как раз Мэрилин Монро или Бекеши. Но потом бумага поднимается еще выше и достигает потолка. Рука Томчани, держащая фонарик, опускается.

Свершилось… ³⁴