Производство

С другой стороны, когда в основе системы находятся всего несколько монополий, или один госаппарат, то их убытки будут перекладываться на мелкие элементы, а прибыли использоваться для умножения этих же убытков. По такой схеме мы видели и развитие ипотечного кризиса в 2008 году в капиталистических США, когда крупнейшие банки страны стали перекладывать свои риски на некомпетентных инвесторов, увеличивая за счет этого свои объемы.

Позже мы видели как рухнула вся эта система, поскольку количество инвесторов и заемщиков всегда ограничено, а количество ошибок монопольных и крупных игроков ничем не ограничено, если их результат имеет отсрочку. Таким образом, такая пирамида изменяющихся цен не смогла само-организоваться, как прочие товарные рынки, потому что базовые цены снизу пирамиды то есть доходы заемщиков не менялись, а доходы инвесторов только росли.

Однако главная ошибка этого кризиса в том, что банки создавали капиталы там, где их не было, выдавая займы безработным, у которых не было никаких шансов их погасить, перепродавая их закладные тем, кто этого банально не знал. При этом высокая доходность и мнимая надежность этих ипотечных закладных стянула на себя слишком большие финансовые потоки, которые нанесли ущерб остальным отраслям, из которых они были изъяты. В итоге крушение этой системы в одной стране произвело эффект домино во всей банковской сфере по всему миру в считанные дни.

Появление отраслей с высокой доходностью способно сломать существующие производственные цепочки. Каждый поставщик сырья ориентируется на стандартную отпускную цену своего товара, с течением времени он нарабатывает постоянных клиентов и заполняет все мощности. Экономическая система стабилизируется, каждый знает, чего ожидать от другого. Поставщик уверен в производителях и их объемах, а производители в свою очередь уверены в поставщике и его мощностях. Все риски сведены к минимуму повторением ситуации с каждым новым бизнес циклом.

Но вдруг появляется новый игрок из новой отрасли, которому требуется то же самое сырье. Обращаясь к поставщику, он получает отказ, по причине загруженности мощностей. Однако строить свой комбинат по производству сырья новый игрок еще не готов, поэтому пытается вклиниться в существующую цепочку, предлагая завышенную цену за сырье, по сравнению с той, которую платят старые производители. Поскольку они работают в старых отраслях с высокой конкуренцией, нормы их прибыли снижены до минимальной по рынку. И соответственно они не могут соперничать с новым игроком ценой за сырье, но могут сохранить статус-кво только высокими объемами и регулярностью заказов.

Поставщик ставя условие по минимальному объему, соглашается на более высокую цену, заодно поднимая ее для старых потребителей. Точно так же рушатся старые цепочки при резком росте спроса на конкретный товар, когда один розничный продавец выгребает все сырье со склада поставщика и оптового дилера. То же самое происходит и при агрессивном экспорте сырья при девальвации валюты.

Видя повышение цены своего конкурента, другие поставщики этого же сырья без объективных причин так же повышают цену до уровня того, кто первый поднял, не желая терять дополнительную прибыль. Таким образом, возникает дефицит сырья в старых отраслях, и одновременный рост его цены для всех потребителей. Возникает парадокс, который вызывает удивление у многих экономистов: производство старых товаров снижается, а цены на сырье растут.