Прокачаться до сотки 4

— В смысле гулял? Ночью? Среди волков? А я тут волноваться должен? Места себе не находить? Страдать морально? — откусываю мяска с веточки. — Кусок в горло не лезет, как волнуюсь.

— Раф?

— Так вот тебя увидел и сразу полезло! Ты где был, обормот?

Пух виновато опускает голову. Затем оборачивается, смотрит через край, и видимо поняв, что не дождётся результата, ныряет с обрыва вниз.

— Капец, довёл собачку до суицида, — смахнув отсутствующую слезу, Балагур с рычанием впивается зубами в особо крупный кусок мяса.

— Ага. Его доведёшь, — сплёвывает Лаки. — Спорим, что он сейчас чем-нибудь пульнёт сверху.

— Да делать нефиг, — отказывается Вовка.

И тут из-за края обрыва появляется крылатая пушистая морда, которая приволокла нам другую пушистую морду, правда бескрылую. И не швырнула, а весьма аккуратно приземлила.

— Нихрена себе махина! — открывает рот Балагур.

— Хм… Мне кажется, раньше она больше была, — чешу затылок, — раза в два. А сейчас не больше Пуха.

— Так и Пух у нас не всегда крылатый, — глубокомысленно изрекает Хан.

— Пух, а что происходит? — обращаюсь к гордо выпятившего грудь пса.

— Рраф! — смотрит на волчицу.

— Ррр… — та скалится в ответ.

Хрясь. Это Пух, вскинувшись на задние лапы, отвешивает знатного леща блохастой. Та аж впечатывается мордой в каменный пол.

— Р-р-ра-а-аф!

Скульнув, волчица неохотно преклоняет передние лапы. Вроде как кланяется. Пух, зло рыкнув, кусает её за ухо. Волчица делает очередную попытку огрызнуться, на что, пушистый хватает её зубами за холку и вдавливает в камень.

Мы с парнями тупо замерли в полном афиге от происходящего. Такое ощущение, что девушка в последний момент решила проявить характер. Но мало того, что ты волчица и тебя зовут Альфа. У нас тут Альфа-пёс. И признаёт он над собой лишь хозяина. И не блохастой вертихвостке спорить с ним.

— Пух! Фу. А ну отпусти девушку! Быстр-р-ро! — так как пушистый не соизволил послушаться сразу, я в очередной раз слегка психанул. Ну обстановка такая. Так что немножко прорвалось наружу.

Получив ментальную оплеуху, пёс немедленно бросил воспитывать волчицу и заискивающе запрыгал на задних лапках, преданно поскуливая.

— Пух, нельзя так с девушками. Зачем мучаешь. Сейчас я её топором хряпну и всё.

В руках появляется «Василёк». Воображаю яркую картину, как лезвие рассекает бедовую волчью головушку. Мозги выплёскиваются наружу. Кровища хлещет. Лапки дёргаются в предсмертной агонии.

Пух, слегка приседает и скулит, умоляюще заглядывая мне в глаза. А бедная Альфа… Осев на задние лапки, пускает струйку. Затем пытается отползти. Но тут же получает картинку того, как вращающийся с бешеной скоростью топор подсекает убегающей волчице конечности.

И вот мы видим, что блохастая очень убедительно преклонила передние лапки. Признаёт только силу. Увы.

— Пух, и нафига она нам? Ты посмотри. Только силу понимает. А я не привык лупить животинку. Я предпочитаю гладить.

— Раф? — сообразив, что это был всего лишь воспитательный момент, пушистый радостно лизнул меня в нос и, бухнувшись на спину, потребовал продемонстрировать. А то, говорить все горазды, а как погладить маленького, беззащитного щеночка, так нет никого.

И тут Альфа повела себя очень странно. Задёргав носом, потянулась к моим рукам. Пух мгновенно напрягся.

— Рраф?

В ответ же волчица тихо скульнула. Пушистый мгновенно расслабился и даже крылья спрятал наконец-то.

Обнюхав мои руки, волчица внезапно принялась их облизывать. А я, как известно, не очень люблю все эти полизушки. Особенно от незнакомых хищников. Поэтому спрятал конечности за спину.

Но как оказалось и этого достаточно. Потому что Альфа бахнулась на спину, завиляла хвостом и задёргалась всем телом.

— И что это значит? — чешу затылок.

— Она счастлива, — раздаётся женский голос за спиной.

— О! Какие гости. Прекрасная богиня Леофаста! Не желаете ли кусочек мяска? Очень знаете ли душевное мяско у нас сегодня получилось.

— Рраф!

— Нет уж, спасибо. Не готова, спорить с твоим псом за мясо. А учитывая, что у тебя теперь их двое, то как-нибудь дома перекушу.

— В смысле двое? — оборачиваюсь. — Вроде нет второго Пуха.

— Ой, не прикидывайся. Всё ты понял, — поправив подол платья, присаживается на камень.

Ох, мать моя — майор госбезопасности, что за подстава? Как в песне прям. Стояк негаданно нагрянет, когда его совсем не ждёшь. У неё же разрез сбоку, до самого небалуйся. То есть выше того места, где обычно нитка труселей виднеется. А это значит, что их там нет. Да и декольте весьма серьёзное…

Да всё это фигня. Разрез на платье вот где имба. Глаза прямо сами стремятся ещё разочек посмотреть. Буквально секундочку.

— Глыть, — это Балагур громко сглотнув, выразил всеобщее офигение.

Даже Лаки зацепило. Недаром же отвернулся, чтоб не травмировать своё верное сердце.

Так спокойно. Соберись, мужик. Волю в кулак, не позволяй женским телесам расплавить тебе мозги. Посмотри выше. Ну хоть на декольте что ли. Хватит пялиться, рассуждая есть на богине трусы или нет!