Проказница

Калли уловила в его голосе недоброе предупреждение. У нее даже холодок пробежал вдоль позвоночника. По совершенно непонятной ей причине виконт только что сделал своему другу что-то вроде «кыш». Арман Готье, очевидно, разобрался, куда дует ветер, и только слегка поклонился ей еще раз, прежде чем возвратиться к Бартоломью и своему бокалу с бренди.

— Не желаете присесть? — сказал ей тогда виконт. Его тон не оставлял сомнений в том, что это не предложение, а приказ.

Калли устроилась рядом с Лестером, которого трясло, как в ознобе. Саймон Роксбери тотчас вышел на середину комнаты и повернулся так, чтобы не стоять спиной ни к кому из присутствующих.

— Теперь, если я могу рассчитывать на всеобщее внимание, мне бы хотелось вернуться к самому началу и подумать, сможем ли мы найти выход из сложившегося положения. Арман! Если хочешь, я пошлю за пером и бумагой, чтобы ты мог делать заметки. Полагаю, из этого получится вполне сносный фарс для театральной премьеры. А нашему доброму другу Шеридану как никогда нужен новый успех.

— Не будь таким несносным, Саймон, — предупредила его мать. — В этом нет никакого проку, для тебя прежде всего. Как и почему мисс Джонстон тут оказалась — не суть важно, весь вопрос в том, что она здесь. Эта девушка послана мне свыше, и я должна сохранить ее, если собираюсь проторить тебе тропу к алтарю. Я чувствую это. Я в этом убеждена. Странно, но я не вижу никакой помехи собственным планам, а ты знаешь, что твое счастье для меня превыше всего. Я такая хорошая мать, Саймон! Вы ездите в мужском седле, девушка? Правильно. Не обращайте ни на кого внимания.

— Мама… — предостерегающе начал Броктон, но тут же сомкнул рот, зная, что пытаться остановить мать — такое же неблагодарное занятие, как пробовать вычерпать Атлантический океан чайной чашкой.

— А кроме того, дорогой, — высокопарно продолжала виконтесса, — таким образом ты избавишь себя от этой кошки Шейлы Ллойд. Нам следует рассматривать происшедшее как подарок судьбы, не правда ли? В общем, я довольна. Да, вполне довольна. Боунз, вы не позвоните Робертсу? Мое блюдо пусто.

Саймон тихонько выругался, но его почти заглушили хохот Армана Готье и кашель поперхнувшегося Бартоломью Бута. Калли начинала осмысливать то, что сказала виконтесса, — сейчас и в первые минуты их встречи. Теперь, когда все стало понятно, Калли вскочила на ноги. Щеки ее горели от негодования.

— Если ваши люди похитили меня на улице, чтобы затем сделать любовницей этого невыносимого человека, то я…

Теперь пришел черед виконтессы поперхнуться, да так сильно, что присутствующие испугались. Она сделалась ужасно багровой, прежде чем вмешался Лестер Плам. Молодой человек имел солидный опыт по спасению своего обожаемого папаши, подобно свинье заглатывавшего все, что находилось в пределах видимости. Отпущенный Лестером резкий шлепок между лопаток оказался, несомненно, той острой стрелой в колчане. Она вышибла из чрева виконтессы почти нетронутую сливу в сахаре.

— Боже, какая любовница? — выдохнула наконец немолодая дама, вытирая рукавом струящиеся из глаз слезы. — Она у него уже есть. Я говорю о жене, девушка!

О жене? Калли даже не могла произнести это вслух. У нее подкосились ноги, и она с глухим стуком шлепнулась в кресло.

— А Лестер еще предлагал прикинуться сумасшедшими, — бормотала она себе под нос. — Да в их бедламе этого никто и не заметил бы!

Глава 5

Неожиданная мысль поразила меня — не поклясться ли нам в вечной дружбе?

Джордж Каннинг

По канонам драматургии в каждой сцене должно быть не более трех действующих лиц. Твердый приверженец этого правила, Саймон следовал ему и сейчас. Воспользовавшись хаосом в гостиной, он кивком показал друзьям, что их присутствие более не требуется.

— Только из большой любви, которую мы к тебе питаем, — вкрадчиво бормотал Арман, когда они с Бартоломью покидали комнату. — И только потому, что ты идешь сегодня на вечер к леди Бессингем. Мы ожидаем от тебя подробного отчета о каждом жесте и каждом слове.

Теперь их осталось четверо — мать, он и двое мистификаторов. Все равно больше, чем хотелось бы. Но Саймон знал, что мать ему не выдворить, даже если он пошлет за полком драгун. Лестера Плама он не рассматривал как самостоятельного человека и потому позволил ему остаться. Виконтесса, едва не подавившаяся сливой, уже полностью оправилась. Убедившись в этом, Саймон дал знак Лестеру вернуться на прежнее место и, подкрепившись большим глотком из своего бокала, продолжил:

— Итак, мисс Джонстон, согласитесь, мы еще не все обсудили…

Каледония Джонстон взглянула сначала на потолок, потом вправо и влево. Несколько секунд ее поджатые губы перемещались в том же направлении, что выглядело довольно комично, словно она проговаривала ответ внутри рта, прежде чем сказать вслух.

— Видимо, вы ждете от меня извинений, что я чуть не застрелила вас прошлой ночью. Ну, если вы так настаиваете…