Прохладное небо осени

Трудно представить, как бы было, встреться они с Токаревым давным-давно, когда еще не было Андрея у нее, Веры – у него? И Кати не было. Вовсе не исключено, что после такой встречи Андрея в Инессиной жизни так бы и не было. А Катя была бы не Катей, а какой-то другой девушкой, которая теперь уже никогда-никогда не будет жить на земле...

Сказать бы Токареву, какие бредовые мысли бродят сейчас в Инессиной голове. Ужас. Она так в них погрузилась, что едва не проехала мимо собственного дома.

Токарев попросил шофера обождать, довел Инессу до подъезда.

– Теперь, – сказал он, – хоть знаю, где вы живете.

Где можно вас случайно встретить.

– Каждый день, кроме выходных, не случайно в сорок восьмой комнате нашего института. К тому же вы, как начальство, имеете возможность требовать пред свои очи подчиненных, когда вам только заблагорассудится. – Она весело смотрела на него.

Он принял шутку:

– Обещаю не использовать служебное положение.

Квартира, когда Инесса остановилась на пороге, тоже показалась чуточку чужой. Такой неожиданно нарядной и светлой. Даже в тусклый, как нынче, день. Блестящий паркет, яркие шторы, светлые обои. Безусловно, у хозяйки есть вкус. Хозяйка украшает квартиру, квартира украшает хозяйку. Эта мысль тянулась еще к ехавшему сейчас в такси по Ленинскому проспекту Токареву. Но, переступив порог своего дома, Инесса почти физически ощутила, что, захлопнув за собой дверь, прочно отделила себя от него. Как будто подняла на цепях висячий крепостной мост.

Токарев оказался на той стороне крепостного рва, она укрылась за мощными каменными стенами. И, как спасшийся от опасности беглец, испытала облегчение.

К двенадцати Токарев велел явиться на работу. Она не стала спорить, хотя, конечно, с дороги устала. Как всегда, не выспалась. Еще хуже, чем обычно, спала, – Токарев над головой, на верхней полке, мешал не меньше, чем неудобная маленькая подушка. Когда утром взглянула в зеркало, перепугалась, что он такою ее увидит. Поспешила, пока он спит, привести себя в порядок, но, как ни ухищрялась, все равно – бессонная ночь на лице, побледневшем и подпухшем.

Неплохо бы поспать, но Токареву такое и в голову не пришло. Будь это не он, другой, она бы выторговала себе этот день, а с ним не стала и говорить: подумает еще, что рассчитывает на поблажки. Нет уж.

Ничего. Душ погорячее, чашка крепкого кофе – и обойдется.

На кухне – немытые после завтрака тарелки и чашки. Конечно, проспали, опаздывали. Под струей горячей воды ополоснуть времени уже не находится.

Душ действительно взбодрил, освежил, снял вагонную усталость. Инесса вышла из ванной, глянула на часы: у Андрея как раз перерыв между лекциями. Мог бы позвонить. К ним на кафедру не дозвонишься, а дозвонишься – Андрея не поймаешь, телефон один на целый коридор. Инесса все же попыталась – раз пять набирала, отвечали раздражающие короткие гудки. Мог бы сам позвонить, узнать о жене. Где уж: куда жена денется?.. И посуду немытую перемоет, и в шкафу все снова по местам разложит: искал, видно, впопыхах рубашку, все перерыл. Никогда он не был аккуратным. Вон что делается на письменном столе: газеты за неделю накиданы, какие-то тетрадки, книги. Окурки в пепельнице. Хоть бы форточку открыл, дышать нечем... А у Катьки, у Катьки! Все платья, какие есть, навешаны на спинки стульев. С того дня, как Варвара приходила, не метено, ясное дело.

Кажется, я занимаюсь тем, что ищу, к чему бы придраться, от чего бы посильней раздражиться? Осознала это, но уже не могла – или не хотела? – остановиться. Из неприступного крепостного рва уходила вода.

Да, перерыв кончился, Андрей ушел на лекцию. Так и не позвонил. Внимательность – не в числе его достоинств. Инесса набрала номер отца и там услышала то, что ждала: за неделю ни Андрей, ни Катя не позвонили старикам. Тетя Юзя нисколько не жаловалась, просто ответила на Инессин вопрос. И на другие ответила: они здоровы, отец притащил еще один телевизор, который, понятное дело, не работает, но у него какая-то необыкновенная схема и в него можно вмонтировать самую большую на свете трубку, а пока... Что происходит «пока», Инесса представила достаточно отчетливо.

– Держитесь, тетя Юзенька, – шутливо пожелала она. – Вы знаете, где я была в Ленинграде? В доме, где вы жили с Тимофеем Федоровичем. Похоже, что даже в той самой квартире... Вы меня слышите? Тетя Юзя не сразу откликнулась: – Слышу, Инночка.