Проходчики. Всем смертям назло...

Я не подбирал специально эти два письма, как может показаться. Они действительно лежали рядом в той пачке из 76 писем, что принесла Тимофеевна. Когда бывает грустно или подступает тоска, я перечитываю эти письма. Не знаю зачем, но перечитываю.

«Мы получили от вас письмо и фотографии. Очень вам благодарны. Нам все завидуют и не только в нашей школе, а и в других школах. Теперь разрешите отчитаться перед вами.

У нас в отряде сорок два ученика, все пионеры. За первую четверть три отличника. Это Люба Михайлицкая, Шура Коваленко и Неля Лученко. Восемь учеников учатся на «4» и «5». Мы принимали участие в выставке «Тебе, Великий Октябрь!» и получили грамоту. Дисциплина у нас в основном хорошая, отряд наш дружный, и мы обещаем не подвести вас. Нам очень стыдно, но в нашем классе есть пять мальчиков, которые не хотят учиться. Мы и дополнительно с ними остаемся, и убеждаем, что надо хорошо учиться, но они никого не слушают и позорят наш отряд. Что нам делать?

Вам передают большой привет выпускники нашей школы, которые начали с вами переписку, а потом передали нам все свои дела. Их класс был хорошим и дружным. У них было четыре медалиста. Многие из их класса поступили в институты и техникумы. Они часто навещают нас. Все смотрели ваши фотографии и читали письма. Нам написала письмо Наташа Крючкова, которая закончила школу с золотой медалью, а сейчас учится в г. Днепропетровске в медицинском институте. Вот что она пишет: «Я узнала, что ваш пионерский отряд носит имя Владислава Титова. Горячо поздравляю вас с этим событием. Вы должны быть достойны этого имени. Хорошо учитесь, занимайтесь интересными делами. Пусть в ваших сердцах горит пламенный пионерский огонек!» Наташа была нашей вожатой. Наши родители читают вашу книгу.

С пионерским приветом,

пионеры отряда им. В. Титова,

г. Глухов, Сумской обл., школа № 1».

* * *

В актовом зале школы № 37 города Ворошиловграда негде упасть яблоку. За столом, установленным на сцене, рядом со мной сидят директор школы и мои друзья Гена Коваленко, с которым я познакомился на заседании литературного кружка при Ворошиловградском отделении Союза писателей СССР, и Иван Игнатов (с Иваном меня связывает крепкая многолетняя дружба). Мы вместе поступали в горный техникум, в одном полку и в одной эскадрилье служили в армии, в один день демобилизовались, в одной группе оканчивали техникум, и наши койки в студенческом общежитии стояли рядом. Потом судьба разбросала нас по разным шахтам и вот через несколько лет свела в одном городе. Иван женат, растит дочь, сам работает на шахте. Я вижу, как неловко чувствует он себя в этой непривычной обстановке и роли, но поделать ничего не может. Пойти на встречу со школьниками пригласил его я. А разве мог Иван отказаться! И вот сидит, потеет и не знает, куда спрятать свои большие, в тонких синих шахтерских шрамах руки. Потею и я. Иван достает платок и дрожащей рукой вытирает мне лоб.

— Ты чего трясешься? — шепчу на ухо.

— Жарко очень.

— Выступишь? — спрашиваю.

— Ты что! — У него от испуга округляются глаза, он подозрительно смотрит на меня и слегка отодвигается.