Проходящий сквозь стены

— Обморок? — тявкнул бес, возбужденно подпрыгивая. — Паша, скажи мне, это настоящий обморок? Как в старинном романе? Колоссально! О-бо-жаю такие моменты… Старичок, глянь, какая фемина встречает тебя, возлежа на царственном ложе! — проверещал он, оборотившись к Железному Хромцу. Энергия била из Жеpapa неиссякаемым потоком. — В одном неглиже. Ей-богу, ты обязан пробудить ее лобызаниями, старичок. Не захочешь же ты, чтобы это проделал Паша? Он и без того почти что устроил нам кидалово. Вероломный мальчишка! Красавец! Моя выучка! А это у нас кто? — завопил он, кузнечиком проскакав к Кракену. — Ба, ба, ба! Неужто сам Сын Неба? Точно, он. Аллоу, сударь, вы что, под балдой? Паша, признавайся, какого хрена ты сотворил с Сыном Неба? Он же в полной просрации!

— Пусть не лезет, — хмуро сказал я. — Кто из вас не спал?

— Оба, — лаконично сказал Убеев, с очевидным интересом изучая взглядом беспамятную Софью.

Я скинул с себя пуховый халат и бережно укрыл женщину. Убеев хмыкнул. Взгляд его перекочевал на клочок бумаги, выпавший из ее руки. Я хотел было метнуться вперед, но калмык был проворнее. Он подхватил салфетку с таинственными знаками, брови его удивленно полезли вверх, он прищелкнул языком и сунул салфетку в карман. Блин, и здесь облажался, чертыхнулся я про себя.

Убеев двинулся к Кракену.

— Мы оба не спали, чувачок! — торжествующе воскликнул бес, крутнувшись волчком и в момент оказавшийся возле меня. — Ловко тебя разыграли?

— Как по нотам, — сказал я, нервно прислушиваясь. Мне показалось, что в коридоре есть кто-то еще. — Вы через кухню влезли?

— Обижаешь, напарник. Глупо было бы… Мы ж не воры. В парадное вошли. Как белые люди. Сперва позвонили, а потом Овлан взял меня за ножку и изобразил, что хочет размозжить мою головушку о ствол дерева. А достоверности сценке придала рыдающая девочка, хватавшая злого старика за полы одежды. Тутошний привратник оказался субъектом на удивление чувствительным, к тому же считал себя большим мастером каратэ. Овланчику пришлось его в этом быстренько разубедить. Так что наш план удался на все сто.

— Какая еще девочка? — спросил я, холодея от недоброго предчувствия.

— Паша, не разочаровывай меня. Прояви сообразительность.

— Зарина?

— Ну, чувачок…— Бес состроил на мордашке выражение крайнего огорчения. — Так нечестно. Ты знал, ты знал!

Он вновь расплылся в улыбке, а я грязно, через семь колен выругался.

Между тем Железный Хромец пытался о чем-то поговорить с Кракеном. Однако все его попытки были безуспешны. Сын Неба таращился на него, точно дебил, время от времени показывая кукиш и глупенько хихикая. В конце концов терпение Убеева исчерпалось. Он произвел какое-то резкое движение — и спустя секунду, бедняга Арест уже стоял перед ним навытяжку и подвывал от боли. Его правая кисть была зажата у Хромца под мышкой, а локоть смотрел в сторону под неестественным углом.

— Пойдем-ка отсюда, амиго. Ты здесь какой-то скованный, — ласково приговаривал Убеев. — Пообщаемся у меня дома. На кухоньке, непринужденно. Скажу по секрету, у меня там имеются разные интересные предметы. Например, консервный нож, штопор, терка и старая добрая чугунная мясорубка. А еще давилка чеснока, тостер, электрозажигалка для газовой плиты… Чем дальше Убеев перечислял имеющиеся в его кухоньке «интересные предметы», тем более осмысленным становилось лицо Кракена. Он боком, на цыпочках семенил впереди Хромца, кажется, собирался заговорить, но только сдавленно пищал. — Пора и нам, Паша, — пролаял бес. — А Софья?

— А что Софья? Очнется, решит, что видела диковатый кошмар, который нужно поскорее забыть. Хлопнет еще винца да ляжет спать. Делов-то…

Разрываясь между желанием поскорей смотаться и чувством ответственности перед Софьей, я поплелся за ним следом.

В прихожей нам бросилась навстречу Зарина. Личико у нее раскраснелось, волосики растрепались, глазки сверкали. Она, торопясь, залопотала:

— Жерарчик, представляешь, твой заступник очухивался! Так нервничал! Ножкой дрыгал и мычал сердито. Ну и живчик! Хорошо, что мы его скотчем заклеили. Мне даже немножко страшно стало. Тогда я ему как дам стулом — бэмс! — он и притих. А стул сломался. — Она бросилась ко мне. — Привет, Павлик! А я твои вещи нашла! Они в кухне были, как ты и обещал по телефону. И принесла. Вот. — Она подала мне пакет с одеждой. — Правда, я молодчина?

— Козушка ты! — угрюмо сказал я, забирая пакет. — Дедушка Сулейман тебя как внучку любит, а ты…

— Дедушка Сулейман? — процедила малышка и вдруг выдала такое… Слова, которые срывались с ее губ, заставили бы залиться краской даже опустившуюся до последней степени бродяжку, ночующую в теплоцентрали. Шефу в эту минуту, наверное, икалось как одержимому. Из краткой, не по-детски образной речи выяснилось, что Сул умышленно сохранял Зарину в опостылевшей ей до блевоты оболочке маленькой девочки — чтобы было на кого изливать нерастраченную за века любовь.