Проходные дворы

Скорин вызвал машину и поехал на базу кооперации. Часа два он листал накладные и путевые листы. Все точно. Римша часто бывал на всех пяти ограбленных маслозаводах. Допрос Римши Скорин начал неожиданно.

– Вот, – сказал он устало, – здесь список пяти маслозаводов. Мы можем доказать, что именно на ваш голос охрана открывала ворота!

– Докажите, – усмехнулся Римша. Улыбался он странно, углом рта. Даже не улыбался, а просто кривил губы.

– А что тут доказывать, вас опознает сторож маслозавода в Побожи. Он всего-навсего ранен.

– Нет, – вскочил Римша, – я сам… – и осекся. Посмотрел на Скорина и тяжело опустился на стул.

– Значит, вы сами стреляли в него? – спросил Скорин.

Римша молчал.

Потом обыскали его квартиру. Римша жил в старом городе. Маленький домик приткнулся в глубине двора. Две комнаты и кухня. Черный ход, ведущий на другую улицу. Лучше не придумаешь. Прямо как в книжках. При обыске нашли четыреста тысяч рублей, золотые украшения, семь отрезов габардина, пять кожаных пальто. А самое главное – десять пистолетов и шесть автоматов.

Скорин не только расположил засаду в доме, но и оцепил практически весь район. Ближе к ночи, когда свет одиноких фонарей редкими пятнами рассыпался на темных улицах, под арку дома вползли горящие фары.

Две машины въехали во двор: «опель-адмирал» и «штеер». Распахнулись дверцы, и шесть человек вышли из машин. Вот этого никак не мог предвидеть Скорин – даже представить не мог, что вся банда приедет на квартиру Римши.

Скорин видел их из окна. Всех матерых, веселых, прекрасно одетых, сильных. Главаря он выделил сразу. Тот был в кожаном пальто, фетровой шляпе, надвинутой на глаза, клетчатый шарф закрывал светлую рубашку.

Порывшись в кармане, достал ключ, пошел к двери. Скорин слышал, как щелкнул замок, как открылась дверь, как заскрипели ступени под тяжестью тела. Он тихо подошел к двери, прижался к стене, мысленно вместе с бандитом проделывая этот короткий путь. Сколько шел к квартире человек в кожаном пальто? Минуту, полторы, две? Скорину они показались вечностью. Ну вот, наконец, шаги смолкли поддверью. Человек начал шуровать в замке.

Дверь распахнулась, и он шагнул в темноту квартиры.

– Стоять, – тихо сказал Скорин, уперев ему в спину ствол пистолета.

Бандит растерянно поднял руки. И только когда оперативник защелкнул на его запястьях наручники, он закричал. И сразуже в прихожей грохнул выстрел. Скорин выскочил в прихожую, и его ослепила вспышка. Пуля прошла совсем рядом. Он словно почувствовал, как опалило висок. Скорин прыгнул на стрелявшего, и они покатились по полу. Он чувствовал напряженные мышцы бандита и заламывал ему руку, ощущая постепенно, как она поддается, слабеет.

Вспыхнул свет. Один бандит лежал у стены, из простреленного виска сочилась кровь. У двери, прижав к животу ладони и дыша тяжело и надсадно, сидел оперативник.

– Возьмите этого, – скомандовал Скорин и поднялся.

Он вышел во двор. У машин стояли трое с поднятыми руками.

Так была обезврежена банда Валдомса. Потом в ходе следствия выяснилось, что главарь не просто бандит. Валдомса, известного в буржуазной Латвии налетчика, бежавшего в 40-м в Швецию, завербовали англичане. Год назад его переправили в Латвию для организации подполья. Но бандит так и остался бандитом. Рацию он продал неизвестным людям, а сам сколотил шайку из бывших приятелей.

За ликвидацию этой банды Игоря Скорина наградили знаком «Заслуженный работник НКВД». У него уже были достойные боевые награды. Но получить их на войне может каждый. А вот этот рубиновый знак носят те, для кого война не окончилась 9 мая 1945 года. Они до последних дней жизни не выходят из боя. Такой знак носили глубоко уважаемые Скориным комиссар Овчинников, полковник Татаринов, полковник Кольнис. Правда, и тот, сутулый, с залысинами, погубивший его, тоже имел знак высшей доблести оперработника…

…Такое было время. Я помню фотографии Ягоды, Ежова, Раппопорта, Берия – с рубиновыми значками над карманами гимнастерок. Я видел Абакумова, на кителе которого переливался почетный знак. Следователь МГБ, майор Исаенко, допрашивавший меня и мою мать, тоже носил его.

Скорин гордился этой наградой, как мой дядя, отдавший свою жизнь борьбе с бандитизмом; ею гордились люди, которых я глубоко уважаю: Александр Ефимов, Иван Парфентьев, Сергей Дерковский, Алексей Кошелев, Владимир Корнеев. Многое было в нашей жизни. Было и прошло. Только старые фотографии напоминают о минувшем. Они должны предупреждать нас о мрачной силе зла…

Я много лет пишу о нашем криминале. За это время у меня образовалось огромное количество друзей-сыщиков в Москве, Ленинграде, Саратове, Южно-Сахалинске, Таллине и Риге.

Раньше оперативники угрозыска были неким кланом. Они, словно члены одного ордена, приходили друг другу на помощь в различных обстоятельствах. Чем больше я общался с этими людьми, тем лучше понимал, что оперативник – не профессия, это определенный склад ума. Мне кажется, нет бывших сыщиков. Даже уйдя из милиции, они остаются операми, людьми чести и долга.