Прохоровка. Без грифа секретности.

«<…> Наблюдательный пункт командующего 5-й гвардейской танковой армией. <…> Из частей начали поступать одно за другим тревожные радиодонесения: «Атакуют до 100 танков, веду сильный огневой бой». В другом говорилось: «Перед фронтом обороны до 200 танков противника. До 50 танков обошли фланг. Прошу разрешения отойти несколько назад. Бахаров». (Докукин мог написать и 400 танков — переговоры по радио не фиксировались, в архиве таких панических донесений нет. Командир корпуса хотел вывести танки из мешка, простреливаемого с трех сторон. — Л.Л.).

— Что? Назад? — горячо и раздраженно кричал Ротмистров, кинув на бруствер окопа донесение.

— Передайте этому забывчивому человеку, что пушка в танке вращается на 360 градусов и вполне пригодна для отражения танковой атаки (позднее Ротмистров признается, что экипаж Т-34 вынужден работать в крайней тесноте, что обзор из машины крайне плох, а башня танка вращается медленно и неравномерно. — Л.Л.).

— Ни шагу назад! Так и передайте! И чтобы таких донесений он мне больше не присылал. Командный пункт ни в коем случае не менять. Категорически запрещаю. Проверю лично. Пусть производят любую перегруппировку корпуса, но без отхода назад. Запросите, кстати, что делает его резерв.

— Товарищ командующий, разрешите мне выехать к Бахарову и разобраться на месте, в чем дело, — обратился к Ротмистрову начальник штаба.

— Правильно, Владимир Николаевич. Поезжай и выясни истинное положение. В случае необходимости принимай решение от моего имени.

Генерал Баскаков уехал.

Спустя час, когда бой был в самом разгаре, гитлеровцы вновь открыли артиллерийский огонь по нашим танкам. Шквал огня тяжелых калибров артиллерии плотно накрыл боевые порядки танков по всему фронту…От частей снова начали поступать радиограммы: «Несу потери от сильного огня артиллерии противника. Прошу авиацию». На что командующий отвечал:

— Передайте: ни шагу назад! Всем тяжело, все несут потери.

— Бейте фашистов с наименьшими потерями для своих войск!

Снова донесение: «Противник ведет ожесточенный огонь из всех видов оружия.

Имеются случаи танковых таранов. Прошу огневой помощи. Егоров» (заместитель командира 29-го тк. — Л.Л.).

— Передайте: все вижу сам. Положение на всех направлениях одинаково трудное. Побольше огня, назад ни шагу!

Генерал-майор Баскаков докладывал:

— Противник перешел в наступление по всему фронту. Бахаров ведет сильный огневой бой. Из 50 прорвавшихся танков противника уничтожено 20, остальные повернули назад.

— Володя, — горячо заговорил командующий. — Наступает кризис боя, и его нам надо во что бы то ни стало выдержать, назад ни шагу! Так и передай Бахарову. Сгорим, но ни метра назад. Ты откуда говоришь?

— Из танка. Ничего не вижу — сплошная дымовая завеса. Гвардейцы удерживают рубеж. Стоим твердо и будем стоять, — закончил Баскаков.

Снова разрывы бомб заметались по полю. Противник повторил авиационный налет на Прохоровку. Вражеские танки продолжали атаку. Ценою многих «факелов», остающихся по пути движения, большая группа танков, в голове которой двигались «тигры», вклинилась в нашу оборону на правом фланге армии. Завязался упорный бой.

Отданы распоряжения на переброску резервов из второго эшелона армии. Командующий расстегнул ворот кителя, вытирая платком большой, высокий лоб, спросил:

— Какое сегодня число?

— Двенадцатое июля, товарищ генерал, — ответил, улыбнувшись, начальник оперативного отдела штаба полковник Ф.М. Белозеров.

— Ну и денек! — Сняв очки и протерев стекла, командующий добавил: — Надо отдать справедливость противнику — действует слаженно и напористо»^{311}.