Прохоровское побоище. Правда о «Величайшем танковом сражении»

Надежды на то, что этот план удастся осуществить, начали рушиться 11 июля. Неприятные известия пошли валом во второй половине дня. Сначала ввязалась в бой 5-я гв. А, т. к 183-я сд и 2-й тк 69-й Ане выдержали удара и противник прорвался к окраинам Прохоровки. Затем М. Е. Катуков был вынужден отдать приказ об отводе 6-го тк на новый рубеж— возникла угроза «выползания» немцев из излучины Пены. Наконец, к вечеру эсэсовцы полностью овладели резервным рубежом развертывания 5-й гв. ТА и вплотную подошли к дороге Прохоровка — Береговое. Вся подготовка ввода в бой танковой армии пошла насмарку. Было непонятно, как теперь армия П. А. Ротмистрова будет переходить в контрудар и на каком участке разворачивать несколько сотен танков. В это время и Н. Ф. Ватутин, и А. М. Василевский заметно нервничали. Об этом свидетельствует и резкий тон распоряжений, и стенограммы переговоров с командармами. Александр Михайлович даже был вынужден отдать приказ о выдвижении одного из двух ударных соединений 5-й гв. ТА, — 18-й тк для блокирования прорыва юго-западнее Прохоровки. Все эти события предельно ухудшали положение войск фронта и существенно осложняли предстоящую операцию. Но до этого момента уверенность в успехе все еще оставалась.

Серьезные сомнения в возможности решить поставленную задачу именно мощным контрударом появились ближе к полуночи 11 июля, когда стало известно о прорыве в полосе 69-й А и выходе противника в направлении третьего тылового армейского рубежа. Эти события резко осложнили положение, так как В. Д. Крючёнкин не располагал достаточными силами, чтобы сдержать 3-й тк, не было резервов и у фронта. Тогда поступило предложение отменить контрудар и использовать войска, прежде всего 5-й гв. ТА, для блокирования прорыва АГ «Кемпф» и сдерживания противника юго-западнее Прохоровки. Вопрос о целесообразности проведения контрудара 12 июля рассматривался не теоретически, а в практической плоскости. Сам Н. Ф. Ватутин отменить контрудар не мог, но его мнение в этот момент значило много. В то же время на командующего фронтом начали оказывать влияние не только оперативная обстановка в полосе фронта, но и ряд других моментов, в том числе политические факторы. Имеющиеся в архивах документы свидетельствуют, что на рассвете 12 июля у Николая Федоровича, да и, возможно, у Александра Михайловича той уверенности, с которой они готовили контрудар раньше, уже не было. Руководство фронта начало осознавать, что вероятность неудачи велика, вполне возможно, что контрудар не принесет желаемых результатов и при этом резервы Ставки будут истрачены.

Считаю, что после семи суток тяжелейшей операции, в ходе которой на него оказывалось постоянное давление из Москвы, и детального анализа оперативной обстановки, сложившейся к полуночи 11 июля, без полной поддержки и одобрения А. М. Василевского, решиться на столь масштабное мероприятие в предельно неблагоприятных условиях Н. Ф. Ватутин бы не рискнул. Вероятность неудачи была велика. Есть основания полагать, что решающую точку в колебаниях: проводить или нет контрудар — поставил именно начальник Генерального штаба в разговоре с Верховным. За что уже 13 июля и поплатился. В этот день Александр Михайлович, по личному распоряжению И. В. Сталина, был отозван с Воронежского фронта и направлен представителем Ставки на Южный, а к Н. Ф. Ватутину прибыл Г. К. Жуков. Это явно свидетельствовало о том, что Верховный был недоволен действиями маршала в ходе оборонительной операции и передал ее дальнейшее «курирование» своему, как бы мы сегодня сказали, «антикризисному управляющему».

Но это не значит, что А. М. Василевский принял решение провести контрудар в столь тяжелой ситуации без доклада И. В. Сталину о сложившейся неблагоприятной обстановке. Даже имеющиеся сегодня в распоряжении исследователей документы свидетельствуют, что Верховному было известно в деталях положение под Прохоровкой на исходе 11 июля. Начальник Генштаба не скрывал от него опасность и того, что АГ «Кемпф» может нанести удар не только на Прохоровку, но и попытаться развить прорыв дальше в направлении с. Скородное (старооскольское направление). Верховный воспринял это предположение очень серьезно. Он согласился с предложением А. М. Василевского подтянуть в район с. Скородное два мехкорпуса из Степного фронта, в качестве страховки, на случай если противник действительно ударит в этом направлении. Причем это его решение без промедления, после полуночи, в виде директивы было передано генерал-полковнику И. С. Коневу для немедленного исполнения. И, естественно, в разговоре еще раз поднимался вопрос о контрударе. А. М. Василевский допускал, что полностью все задачи решить не удастся, но полагал, что главную — остановить немцев, контрудар сможет. Судя по всему, Верховный с ним согласился и, таким образом, еще раз санкционировал его проведение, вечером 11 июля.