Прохоровское побоище. Правда о «Величайшем танковом сражении»

«2-й гв. Ттк перешел в наступление в общем направлении на Лучки. Танки ворвались на окраину х. Калинина и, не имея хорошей поддержки пехоты и артиллерии, отошли обратно. Для развития успеха был брошен в наступление 456-й гв. мотострелковый батальон. Ворвавшись на окраину Калинина, батальон был встречен сильным артиллерийско-минометным и ружейно-пулеметным огнем. Танки и пехота 2-го гв. Ттк отошли обратно, поэтому и 456-й гв. мсб отошел на исходные позиции»[321].

О каком развитии успеха могла идти речь, если танки отошли?! Согласованность отсутствовала не только по целям, но и по времени начала наступления. Это позволяло эсэсовцам по очереди отбивать атаки. Так, 183-я сд генерал-майора А. С. Костицина, получив задачу уничтожить противника в районе Калинина, Озеровского, выс. 232.0, перешла в атаку в 13.10, то есть уже после того, как атаковавшие на этом направлении танковые бригады Тацинского корпуса более двух часов вели бой, понесли потери в технике, а их мотопехоту противник положил огнем из шестиствольных минометов. Атака 183-й сд на тот момент была уже бессмысленной, ее полки, перейдя в наступление, не смогли овладеть Калинином, как пехота других частей, и залегли на тех же рубежах. Хотя передовые подразделения, в частности 2/227-го сп капитана Катанцева, ворвались на окраину хутора и даже сумели захватить трофеи — знамя (или штандарт) противника вместе с картой боевой обстановки у убитого офицера, но затем вынуждены были отойти. Из-за отсутствия взаимодействия и согласованности между 2-м гв. Ттк и 48-м ск атаку никто не отменил. Только два полка дивизии генерал-майора А. С. Костицина — 158-й гв. и 227-й сп — потеряли в этом бою 28 человек убитыми и 150 ранеными, при этом не добившись практически никакого результата.

Причина неувязок заключалась в следующем. План контрудара группировки 69-й А был изменен. Командование фронта решило, что войска 48-го ск утром в наступление переходить не будут, так как ситуация в районе Ржавец — Выползовка оставалась напряженной. Пехоты для поддержки 2-го гв. Ттк хватало, на его участке оборонялись 4-я гв. и 6-я гв. мсбр. Эта отсрочка позволяла генералам В. Д. Крючёнкину и З. З. Рогозному сконцентрироваться на локализации двух прорывов у Ржавца и Киселево. К середине дня вопрос о том, насколько успешно развивается контрудар и как активен враг южнее Прохоровки, должен был проясниться. В случае успеха дивизиям 48-го ск следовало усилить удар и перейти к закреплению отвоеванной танкистами территории. Но ситуация развивалась по наихудшему сценарию. Ударная группа 2-го гв. Ттк была ослаблена и, несмотря на все усилия, оказалась не в силах сломить сопротивление частей «Дас Райх» у Калинина и Собачевского. Поэтому было решено не жечь танки и добивать бригады, а, говоря армейским жаргоном, «долбить» оборону сел пехотой. Это решение в той ситуации было бы оптимальным, если бы не одно обстоятельство. Для подавления огневых точек противника и поддержки стрелковых полков и мотострелковых бригад не хватало артиллерии, огонь танков с места должного эффекта не давал. Поэтому перед окраинами хуторов Калинин и Собачевский с каждой атакой росло число убитых и раненых. Подходы к самим хуторам вражеские пулеметчики и расчеты минометов держали под прицелом. Те, кому удалось выжить, до конца жизни вспоминали душераздирающие крики о помощи, мат и вопли истекающих кровью людей.

Для полноты картины добавлю, что в суматохе лежащих под вражеским огнем и начавших окапываться пехотинцев обстреляли из орудий танки 4-й гв. тбр, приняв за немцев. Вместе с тем пехота не была прикрыта зенитными средствами, вражеская авиация периодически висела над атакующими. Командиры подразделений были вынуждены отдавать приказ о приостановлении наступления и вести групповой огонь по снижавшимся бомбардировщикам и истребителям. Из воспоминаний командира 227-го сп майора В. Е. Сажинова: