Прохоровское побоище. Правда о «Величайшем танковом сражении»

Гвардейцы дрались храбро. Существенную помощь им оказывали танкисты подполковника М. К. Акопова, хотя в составе 4/245-го отп на тот момент было всего 8 боевых машин, но они оказались незаменимы. Под плотным огнем их экипажи перебрасывали пехоту к переднему краю, при этом подавляя пулеметные и минометные расчеты. Когда же эсэсовцы подтянули противотанковые орудия, рота начала нести потери. Из отчета 245-го отп о боевых действиях в излучине реки 10–13 июля:

«…Танки полка контратаковали противника и, сдерживая натиск, дали возможность подвести резервы, уничтожали огненные точки, прикрывали пехоту, продвигавшуюся вперед.

Противотанковые расчеты и автоматчики полка десантом выбрасывались на сближение с противником, прорывались в траншеи, вступали в рукопашный бой, увлекая за собой подразделения 151-го гв. сп, и совместными силами очистили траншеи от противника в районе выс. 226.6.

В боях отличились экипаж танка ст. лейтенанта Морозова, уничтоживший 2 противотанковых орудия, 2 миномета и до 2-х взводов пехоты. Сам командир роты ст. лейтенант Морозов погиб в ночном бою. Отличился командир роты ПТР Тронов, он со своим отделением первым ворвался в траншею противника, личным примером увлек за собой остальных бойцов, автоматным огнем в упор расстреливая противника, мл. сержант Копылов также первым ворвался в траншею, гранатой убил офицера, достал ценные документы с картой, автоматчик Макаровский, будучи десантником на танке, зенитным пулеметом сбил пикирующий бомбардировщик «Юнкерс».

Командир танка техник-лейтенант Бакай уничтожил самоходную пушку, трактор-транспортер, 5 противотанковых орудий, 6 шестиствольных минометов и эвакуировал с поля боя подбитый танк»[76].

Интересный факт. Танк М3с техника-лейтенанта Бакая был подбит на нейтральной полосе, в зоне огня противника. Уже днем 11 июля командир машины под обстрелом сумел вывести к своим, а затем вместе с экипажем восстановить ее. В тех сложных условиях для полка ввод в строй даже одной боевой машины имел важное значение. Поэтому за инициативность и смелость офицер в тот же день был поощрен денежной премией в размере 600 рублей[77].

Воскресенье 11 июля для командующего 69-й А генерал-лейтенанта В. Д. Крючёнкина оказалось крайне сложным и напряженным. Уже было принято решение о нанесении фронтового контрудара. В разговоре с командармом Н. Ф. Ватутин предупредил: основные события развернутся на правом фланге армии под Прохоровкой. Задача армии: удержать в течение суток занимаемый сегодня ее войсками рубеж, так как за позициями 183-й сд и 2-го тк будут развернуты два танковых корпуса П. А. Ротмистрова и стрелковый корпус А. С. Жадова. Это сообщение и радовало, и одновременно тревожило Василия Дмитриевича. Армия находилась «на сухом пайке» — резервы все исчерпаны. При этом конфигурация линии фронта была таковой, что даже неспециалисту ясно: если не предпринять решительных действий, окружение ее 48-го ск в ближайшие дни неизбежно. Появление двух свежих гвардейских армий эту угрозу снимало, вместе с тем возникала не менее важная проблема личного свойства.

Хотя его армия не играла первую скрипку, в центре событий оказались П. А. Ротмистров и А. С. Жадов. Тем не менее контрудар наносился в ее полосе, поэтому за удержание рубежа под Прохоровкой, а значит, и зато, насколько успешно резерв Ставки будет введен в бой, ответственность нес и он. Командарм знал, что на проведение фронтового контрудара дал «добро» лично И. В. Сталин, он возлагает на него немалые надежды. И, естественно, Верховный будет пристально отслеживать ситуацию, интересоваться основными деталями его подготовки и ходом, не говоря уже о результатах. В этой ситуации Василий Дмитриевич очень не хотел оплошать, хотя, надо признать, все основания опасаться провала у него были.