Прокламация и подсолнух (СИ)

Над свежей могилой пандуры вскинули ружья, дали залп. Эхо глухо раскатилось по сырым горам, заплясали встревоженные кони. Женщины посадили ребятишек на упряжную кобылу, двинулись в сторону заставы, все еще утирая глаза рукавами и косынками.

– Едем, – коротко приказал пандурам Симеон, берясь за стремя.

Штефан чуть замешкался – стоял, уткнувшись лицом гнедому в шею. Йоргу похлопал его по плечу.

– Поехали, парень. Догоним мы их.

Тот вздрогнул, оборачиваясь. Осторожно забрался в седло, долго устраивался, чтобы не мешала притороченная мина. Тронул коня и еще раз посмотрел назад, на свежий земляной бугор, на который снова начал сыпаться противный холодный дождик.

– Прости, джаным...

- 15 -

– Подмораживает, – полушепотом заметил Гицэ. Высунулся из-за камня, потянул носом, едва различимый на фоне неба над гребнем.

Сгибаясь, Штефан подобрался к нему поближе, чтобы не говорить в голос.

– Что там?

– Дым, – Гицэ фыркнул в усы, но смешок прозвучал недобро. – Задрогли, твари, задницы у костра греют.

Штефан принюхался. Запах дыма был едва различим, если вообще не чудился. И без того целый день в ноздрях стояла омерзительная вонь паленого мяса и тлеющего сырого дерева. А Гицэ учуял!

Целый день они гнали лошадей торопливой рысью по горным дорожкам, и на развилках Гицэ и Симеон, почти не задерживаясь, поглядывали с седел на землю и отмахивали направление. Штефану сроду бы не понять, что же они видели на раскисшей дороге – следов там была чертова уйма.

– Эти сволочи телегу с пасеки прихватили, – буркнул Йоргу в ответ на вопрос, будто это что-то объясняло. Сам он кружил в холмах по верхам, выводил своего мерина на край обрывов с плато или вовсе уносился вперед и возвращался, оглядывая окрестности, чтобы отряд не налетел на противника. Штефан, мучаясь бездействием, хотел было поездить с ним, но его осадил Симеон:

– Пока ты озираешься, они тебя как раз заприметят! В строй!

И только к ночи, когда следы телеги и разбойников стали совсем свежими, и пандуры перевели коней на шаг и начали поминутно останавливаться и слушать, Штефан упросил Гицэ взять его с собой в грядущую разведку.

Симеон не возражал. На последнем перекрестке противник повернул в ущелье налево, а капитан с Йоргу почему-то повели отряд в соседнее, прямо через гребень. Они настороженно переглядывались и качали головами, будто знали что-то очень нехорошее. Гицэ хищно оскалил белые зубы в сгущающейся темноте.

– Ну, пошли, Подсолнух. Только пока я рот раскрою, ты уже упасть должен, понял?..

Теперь, на гребне, Штефан осторожно пополз вперед. Гицэ не остановил, только прошипел в спину еще раз:

– Не высовывайся!

Высовываться Штефан и не собирался. Нет. Даже пистолета не доставал – не знал, что может случиться, когда видишь перед собой врагов, тех самых, которые убивали твоих близких... Он замотал головой, отгоняя воспоминания о Фатьме. Не время, сейчас не время!

Разбойников он не увидел. Но на скалах внизу, в небольшом отнорке ущелья, мирно плясали отсветы костра, и, кажется, бродила лошадь.

– Плохо, – едва слышно пробормотал рядом Гицэ. – За камнями сидят, так их и перетак, – он выругался и глубоко задумался. Потом похлопал Штефана по плечу. – Давай, Подсолнух, обратно к нашим. Дорогу найдешь?

Штефан закивал – он и правда помнил дорогу, даром, что они долгонько плутали в потемках по этим склонам. На учениях в Термилаке приходилось ориентироваться на местности. Теперь пригодилось.

И все-таки само собой сорвалось с языка:

– А ты?

– Вниз пойду. Посчитать их надо, – сквозь зубы буркнул Гицэ и вытянул из-за пояса пистолет. – Если стрельну – знайте, что попался.

Хотелось сразу и попроситься с ним, и испугаться, и вообще – никак нельзя оставлять товарища в опасности, но Штефан перевел дух и постарался, чтобы голос звучал по-деловому.

– Что доложить, командир?

Даже в потемках разглядел на лице Гицэ явное одобрение. Все верно, кто-то должен сообщить, что они догнали противника, но как же трудно, оказывается, повернуться и уйти мирной дорогой к своим, когда друг полезет в самое пекло...

– Как – что? – рядом снова сверкнула белозубая улыбка. – Что эти гады греют зад у костра и пока трогаться никуда не собираются. И что позиция для атаки тут отвратительная.

– Почему? – не утерпел Штефан.

Гицэ махнул рукой.

– А тут спуска к дороге нет на много верст окрест. Да и сидят они в укрытии, так и перетак их мать. Все, Подсолнух, проваливай давай. Опишешь Симеону, что видал, он эти места почище моего знает.

Штефан хотел уже уползти, но все-таки не смог просто так отпустить Гицэ.

– Слушай, – осторожно начал он, – возьми мой пистолет...

А ну, как пошлет сейчас или осмеет, на чем свет стоит?

Гицэ серьезно сощурился, всматриваясь ему в лицо. Потом повертел в руке свое оружие.

– Что, у тебя замок сырости не боится?

– Угу.

– Давай! – и прибавил, одобрительно хлопая Штефана по плечу: – Молодец! Дело подумал! Я-то по такой погоде сабле больше доверяю, но сигнал подать надо!