Проклятая

Угрожать мне начали еще в 2002 году, сразу же после моего первого заявления. С тех пор прошло уже восемь лет, и все эти восемь лет мы жили в страхе, и с нами никто не общался.

Вначале я еще думала, что это я сама во всем виновата, но это не так. И они никогда не заставят меня в это поверить.

Меня поддерживает адвокатесса Розальба, меня защищают карабинеры. Я выдержала три судебных процесса. И даже четыре. Может, они еще и подадут на апелляцию, и тогда начнется пятый.

Я отказалась от программы защиты и вот уже три месяца живу под охраной. И не знаю, сколько еще это продлится. Это совсем не легко – жить под охраной. Это совсем не легко – давать показания, объяснять, обосновывать свою позицию, всегда и при любых обстоятельствах.

Моя жизнь ограничена моим домом. Вот моя кровать. Кровать моей сестры. Кухня. Плита. Ванная. Двор перед домом. Собачья конура. И снова моя кровать. Вот и все.

У меня нет ничего, кроме прошлого. И вот теперь я устала. Я хочу жить будущим. Мне уже двадцать четыре года. Я хочу купить себе компьютер и научиться пользоваться Интернетом. Хочу купить себе маленькую машинку, пусть даже и подержанную, и поехать искать работу – может, в Таурианову, может, даже в Джоя-Тауро, а может, и в сам Реджо-ди-Калабрия[42].

А когда у меня будет и работа, и заработок, я найду себе квартиру и перевезу к себе сестренку. А если папа и мама захотят остаться в Сан-Мартино – пускай; главное, чтобы ко мне приехала она.

* * *

Я смотрю на фотографию карабинера, хранящуюся в моем бумажнике, – ту, которую я вырезала из журнала. И надеюсь, что скоро заменю ее на настоящую.

Все мне говорят, что я поступила мужественно. К нам домой даже приходили журналисты, и я ездила сниматься на телевидение. Но я знаю только одно – что я, «куколка», слишком рано перестала играть в куклы и игрушки и что я никогда не была просто девочкой.

А вот теперь я хочу стать женщиной. Не могу же я им отдать еще и это.

А еще я все думаю о словах, которые произнес судья, председательствовавший на первом процессе: «И вы никогда не отдавались ни одному мужчине, испытывая радость от того, что можете отдаться?»

Я не очень-то хорошо понимаю, что это значит, но ведь по сути я так и осталась девственницей. Я еще никогда не испытывала любви. Вот о ней-то я и мечтаю. Мечтаю о том, чтобы стать женщиной и больше уже никогда и ничего не бояться.

… За пределами городка

Наступила весна 2010 года. Целую неделю шел дождь, и вот наконец выглянуло солнце, первое майское солнце. Анна выходит из дома. Предупреждает охрану:

– Ребята, пойдем. – Надевает темные джинсы и голубую футболку.

– А куда мы поедем? Надо предупредить начальника. Поедете только вы? А сколько это у нас займет времени? – спрашивает бригадир – худенький-прехуденький паренек, работающий с Анной Марией всего во второй раз. Он очень старательный.

– Да, только я. Поеду только я, – говорит Анна и, больше ничего не объясняя, садится в машину.

Карабинер за рулем включает двигатель.

– Я даже не знаю, сколько это займет у нас времени.

– Куда поедем? – снова спрашивает ее худенький карабинер.

– Сегодня – на море.

Анна Мария бредет по набережной города Палми. Уже весна, но еще холодно. За ней следуют два карабинера – две тени. И они всегда и не слишком близко, но и не слишком далеко.

Анна Мария останавливается. От морской воды у нее уже промокли туфли, и она их снимает. Идет прямо по песку и играет с волнами. Карабинеры стоят на месте, поджидая ее в конце пляжа.