Проклятая

– Да не хочу я быть вашим проклятым Призывающим! Теперь довольны? Я не желаю этого!

Прежде чем Ленор успела остановить ее, Нимуэ развернулась и бросилась прочь по извилистой лестнице. Крики, раздававшиеся внизу, эхом отражались от древних каменных стен.

Три

Дышать стало легче, только когда Нимуэ глотнула свежего воздуха Железного Леса. Она сдерживала слезы, потому что была слишком разъярена, чтобы позволить себе расклеиться. Ей хотелось утопить старого дурака Люсьена и повырывать матери волосы за то, что заставила ее присутствовать на церемонии.

Высокая, долговязая Пим – лучшая подруга Нимуэ – как раз тащила сноп пшеницы через поле, когда увидела, как та спускается с холма.

– Нимуэ! – она бросила пшеницу и догнала прошедшую мимо девушку. – В чем дело?

– Я – Призывающая, – мрачно ответила Нимуэ, не замедляя шага.

Пим перевела взгляд на холм. Потом снова на Нимуэ.

– Погоди… Что?! Это Ленор сказала?

– Да какая разница?! – Нимуэ презрительно сплюнула. – Все это просто смешно.

– Ты не могла бы идти помедленнее?

– Я ненавижу это место. Уезжаю. Сегодня же сяду на корабль.

– Да что случилось? – Пим обежала вокруг, чтобы увидеть лицо Нимуэ. Та выглядела свирепо, но в глазах виднелись слезы, которые она тут же утерла рукавом. Пим смягчилась.

– Нимуэ?

– Они не хотят, чтобы я была здесь. И мне они не нужны!

– Ты несешь чепуху!

Она нырнула в маленькую глинобитную хижину, которую делила с матерью, и вытащила из-под кровати мешок, пока Пим маялась возле входа. В мешке уже лежали тяжелый плащ из шерсти, рукавицы и запасные чулки, мыло из древесной золы, кремень, пустой мех для воды, орехи и сушеные яблоки. Нимуэ схватила со стола несколько медовых лепешек и так же быстро покинула дом. Пим последовала за ней.

– Куда ты теперь?

– Хоксбридж, – ответила она.

– Сейчас? Ты спятила?

И прежде чем Нимуэ успела ответить, раздались крики. Взглянув на дорогу, они с Пим увидели мальчика, которому уже помогали слезть с лошади, и даже издали Нимуэ видела, что круп запачкан кровью. Кто-то из деревенских подхватил мальчика на руки: кожа его была светло-голубой, руки – неестественно длинными и тонкими, а пальцы – узловатыми, подобно веретену, идеально подходящими для лазания.

– Он из клана Лунного Крыла, – прошептала Пим.

Деревенские торопливо понесли раненого Луннокрылого в хижину целителя, а разведчики бросились к Железному Лесу, чтобы рассказать обо всем старейшинам. Вскоре те вышли из леса во главе с Ленор, лица их были до крайности серьезными. Проходя мимо, они едва удостоили Нимуэ и Пим взглядом. Только Люсьен бросил в сторону Нимуэ кривую усмешку, проковыляв к хижине целителя.

Нимуэ и Пим опустились на колени, чтобы заглянуть в окно, в то время как Ленор и старейшины набились в хижину. Луннокрылых редко увидишь, потому что они застенчивы и ведут ночной образ жизни в глубине лесов. Их нога редко ступает на землю, а кожа может принимать цвет коры любого дерева, на которое они влезут, и становиться ей подобной. Древняя вражда, существовавшая между кланами Небесных Людей и Лунного Крыла, делала появление этого мальчика в Дьюденне еще более странным и тревожным.

Когда мальчик говорил, его грудь вздрагивала и голос был слабым:

– Они пришли, когда мы спали… На них были красные одежды… – он закашлялся, и голос зазвучал еще более хрипло.

– Они подожгли леса… заманили нас в ловушку. Многие умерли во сне, задохнувшись в дыму, другие бросились навстречу смерти… Тех, кто добрался до земли, уже ждал Серый Монах, тот, который громко кричит. Он выкосил наше племя… Остальных вздернули на крестах…

Мальчик задохнулся от очередного приступа кашля, и пока Ленор успокаивала его, Густав торопливо готовил припарки.

– Теперь это проблемы не только Юга. Красные Паладины движутся на север, и мы прямо у них на пути, – предупредил Феликс, фермер-старейшина с огромным животом, напоминавшим бочку.

– Никто не должен покидать деревню, пока мы не выясним, сколько их и куда они направляются, – сказала Ленор. Тут же в разговор вмешался Флорентин:

– Но как мы будем торговать без базарного дня?

– Отправим разведчиков, сегодня же. Надеюсь, что это только на время и не займет больше одной луны. Пока же придется обходиться тем, что есть. Придется пустить соседей в поля, делиться. И связаться с другими кланами.

Старейшины продолжали спорить, а Нимуэ тем временем оттащила Пим от окна и направилась к конюшне.

– Ты все еще собираешься ехать? – спросила подруга.

– Само собой.

Ждать – значит сделать ситуацию еще хуже. Нет, следовало ехать сейчас же, немедленно.

– Но твоя мать только что сказала, что нам нельзя в Хоксбридж.

Нимуэ вошла в конюшню, сняла с крючка упряжь и принялась седлать Сумеречную Леди, свою кобылу.

– Я не позволю тебе сесть ни на какой корабль! Я не буду прощаться!

– Пим, – Нимуэ старалась, чтобы голос звучал как можно тверже, но подруга сложила руки на груди:

– Не позволю.