Проклятая благодать (ЛП)

Мои ноги словно приросли к земле, когда я увидел груду рамок и альбомов, которые уже много лет не видели дневного света. «Джемисон» валялся в дальнем конце кухни, целый и невредимый. Я взял бутылку и отбросил крышку в сторону, выпивая виски, как воду. Расхаживая по комнате, я пытался думать о чем-то другом, чтобы остановить мысли, которые пришли, когда я снова увидел эти лица.

Лица людей, которые значили для меня больше всего в жизни. Людей, которые были для меня всем… моим домом.

Не осознавая, что споткнулся — последствия выпивки — я попятился, и что-то хрустнуло под моим ботинком. Я замер и посмотрел вниз. Фотография, которую держала Фиби, стекло треснуло под моей ногой. Обнаружив, что она испорчена, я отступил назад и автоматически поднял ее с пола. Мой взгляд упал на фотографию, и из моего горла вырвался болезненный стон.

Моя рука снова задрожала, но теперь уже не от гнева.

Я отступал и отступал, пока не уперся спиной в стену. Мои ноги подкосились, когда я уставился на фото, уставился на нас всех, улыбающихся, счастливых, Зейна в моих руках. Я моргнул, когда мое зрение затуманилось, а затем слеза за слезой закапали на разбитую раму.

Крики «Ура!» эхом отдавались у меня в голове. Солнце, песок и кровь. Позволив рыданиям вырваться из моего горла, я прижал фотографию к груди. Когда снова посмотрел на ее, мой взгляд упал на сапоги. Эти гребаные сапоги. Стандартные сапоги военного образца.

Его сапоги.

Мои сапоги.

Бок о бок, как мы всегда планировали.

Я закрыл глаза, не желая возвращаться туда. Но я ничего не мог с собой поделать. Я слишком долго отталкивал эти воспоминания в сторону, и это дерьмо не могло остаться вдали…

Налетели F-15Е (американский двухместный истребитель-бомбардировщик, созданный на базе учебно-боевого истребителя F-15D), взорвали здания и нацелились на повстанцев. Боунс и я затаились, ожидая сигнала, чтобы уничтожить любого из оставшихся врагов. Двое. Их было двое, и я, не раздумывая, послал пули прямо им в головы.

Девин.

Мне нужно было добраться до Девина.

Сорвавшись с места, я побежал к зданию, где в последний раз видел его. Тела, как морских пехотинцев, так и повстанцев, были разбросаны по земле.

— Девин! — крикнул я, переворачивая тело за телом, ища своего брата.

Чья-то рука опустилась мне на плечо, пытаясь остановить.

Боунс.

Я оттолкнул его и возобновил поиски.

— Его здесь нет, — сказал я, когда дважды прочесал всю территорию.

Я резко повернул голову, сухой воздух прилипал к моей коже.

— Его здесь нет, черт возьми!

Мое сердце бешено колотилось, пока я продолжал искать.

Где же он? Где был мой гребаный брат?

— Ксав, — донесся до меня голос Боунса.

Я услышал в нем беспокойство. Каждый шаг к тому месту, где он стоял, был целой милей. Дым рассеялся, и я увидел, что мой наводчик держит что-то в руке. Фотографию. И я, черт возьми, знал эту фотографию. Я, бл*дь, снял эту фотографию. Зейн. Зейн в объятиях Девина.

Мои руки не переставали дрожать, когда я взял ее у Боунса и уставился вниз.

— Где он, черт возьми? — спросил я сквозь пересохшее горло.

Боунс сказал, что ни хрена не знает. По радио поступила команда перегруппироваться.

Боунс отвел меня к остальным, и мы слушали сержанта Льюиса. Повстанцы взяли в плен шестерых человек, включая лейтенанта Дейерса. Все время, пока Льюис — лучший друг Девина — говорил, я смотрел на улыбающиеся лицо племянника и смеющегося брата.