Проклятая благодать

Ее охренительно приятный голос доносился сквозь ночь. Я пробежался взглядом по ее телу. Она все еще была худой, но выглядела лучше, чем пять дней назад. К ее белым щекам вернулся цвет. Синяки и следы поблекли. У нее были темные круги под глазами, но это все.

Черт. Она была сногсшибательна.

— Привет, — я выпрямился.

Фиби опустила голову и снова посмотрела на меня из-под прикрытых век. Мой член затвердел, когда она начала идти ко мне.

Она улыбнулась и заправила свои длинные волосы за уши.

— Я хотела увидеть тебя, — сказала она.

Я позволил своим глазам пробежаться по ее телу. Платье облегало небольшую фигуру, подчеркивая все изгибы. Оно прекрасно демонстрировало ее полные сиськи, скрытые под почти невесомым материалом.

Она медленно опустилась на сиденье рядом со мной. Запах цветов и еще какой-то девчачьей дряни наполнил мой нос. Словно зная, какой эффект она производит на меня, она, бл*дь, улыбнулась. Но ее улыбка быстро померкла, а глаза потеряли свой блеск.

— У меня были проблемы со сном.

Я сделал глоток пива, позволяя ей выговориться.

— Обнаружила, что с тех пор, как я здесь, не могу расслабиться.

Она закрыла глаза и наклонила голову в сторону, обнажив свою длинную гладкую шею. Ее рука поднялась и мучительно медленно провела по коже. С ее красных от природы губ сорвался вздох. Я крепко сжал свою бутылку пива.

— Ничего так не люблю, как ощущение ветра на лице, — сказала она, не открывая глаз. На ее губах появилась улыбка. — А еще мне нравится чувствовать тепло, когда светло, и лунный свет, когда темно.

Она выгнула спину, и я стиснул зубы, когда ее круглые сиськи уперлись в ткань платья. Здесь было мало света, но его было достаточно, чтобы я увидел, что под ним ничего нет. Она моргнула, и, наклонившись через пространство между двумя нашими стульями, взяла пиво из моей руки. Снова одарив меня этой гребаной улыбкой, она поднесла бутылку к губам. Медленно и осторожно, не отрывая, бл*дь, голубых глаз от моих, она обхватила горлышко губами и откинула голову назад. Проглотила один, два, три глотка, затем опустила бутылку, облизывая ободок кончиком языка. Затем передала обратно мне.

Я почти ничего не пил, кроме текилы, виски и пива, с тех пор как пять дней назад подвез Рыжую, но никакой алкоголь не сравнится с тем, как она дурманила мой разум прямо сейчас.

Фиби провела рукой по волосам.

— Я… Сегодня ночью я снова не могла уснуть и решила прогуляться. И пошла туда, куда повели ноги, — она сделала паузу. — И они привели меня прямо к тебе.

— Привели, да? — сказал я хрипловато, чувствуя, как мой постоянно увеличивающийся член практически рвется из ширинки джинсов.

— Да, — она посмотрела на землю.

Ее непринужденность исчезла, и она сжала руки в кулаки, ее пальцы дрожали.

— Я все время вспоминаю твои глаза, — вдруг сказала она, подняв взгляд на меня.

Мои гребаные глаза.

Когда она была под наркотой, и когда была в сознании, она все время говорила о моих глазах. Моих глазах и об этом проклятом дереве.

— Я пока не помню всего. Все пытаюсь вспомнить, что произошло, когда он забрал меня. Где я была? Что там произошло? Мне все время кажется, что есть что-то, что я должна знать. Должна знать. Что-то важное, что я забыла. Что я блокирую.

Она подняла руки к голове.

— Но моя голова — это огромный туман, сквозь который я не могу пробиться, как бы ни старалась.

Она посмотрела на меня и перестала дрожать.

— Но, как ни странно, я помню тебя. Больше, чем что-либо или кого-либо еще.

Наклонившись вперед, она поднесла руку к моему лицу. Я застыл на месте, когда она провела кончиками пальцев по моей щеке.

— Я помню тебя. И эти ангельские глаза.

Фиби поднялась на ноги и подошла ко мне, остановившись возле моих коленей. Я откинулся в кресле, а она смотрела на меня сверху вниз. Даже в тусклом свете я увидел, что ее бледные щеки покраснели.

— Ты спас меня.

Не было ни одной части меня, которая не была бы напряжена, когда она произносила эти слова. Она наклонилась и положила ладони на мои ноги. Мои бедра сдвинулись, когда я почувствовал тепло ее рук через джинсы.

— Помню, как была в твоих объятиях.

Ее руки начали двигаться вверх по моим бедрам, по одному дюйму за раз.

— Рыжая, — прорычал я, когда ее лицо приблизилось к моему.

Даже в пьяном состоянии я мог видеть, как расширяются ее зрачки.

— Рыжая, — сказала она, когда ее рот встретился с моим ухом. — Мне нравится это прозвище, которым ты меня называешь — Рыжая.

Ее губы коснулись моей щеки, затем пробежались по коже, пока не зависли над моим ртом, ее глаза встретились с моими.

— Я всегда выделялась в детстве из-за своих рыжих волос. Я не была блондинкой, как Ребекка или другие мои сестры. Не была красивой, с гладкой, безупречной кожей, как все остальные. Я не была проклятой и не была одаренной. Была веснушчатой и бледной. И все же я была призвана для высшей миссии.

Она улыбнулась и выгнула спину, ее сиськи уперлись мне в грудь.

Я застонал, одна рука сжалась на подлокотнике моего кресла. Я уронил свое пиво на землю, стекло звонко ударилось о камни в траве.

— Потом все пошло не так. Все изменилось.