Проклятая благодать

— Конечно, — он откинулся на спинку стула и сделал вид, что задумался. — Она была около пяти футов (примерно 180 сантиметров), ярко-синие волосы, и у нее были самые большие сиськи, которые ты когда-либо видел.

Я ломал голову, пытаясь вспомнить клубную шлюху, но смог лишь выхватить вспышки того, как я трахал ее на своей кровати в клубе… как она выбивала дерьмо из моей груди, когда я перевернул ее и начал заново.

Это и ее фальшивые стоны. Клубные шлюхи. Они должны научиться просто лежать на спине и быть хорошими маленькими емкостями для спермы, без всех этих гребаных пронзительных мяуканий.

— Черт, — простонал я.

Эш замолчал, затем, глядя на меня сквозь свои черные пряди волос, спросил:

— Ты помнишь, о чем я говорил с тобой прошлой ночью?

Я попытался собраться с мыслями. В конце концов, сдался и покачал головой.

— Прости, парень. Мне нужно, чтобы ты освежил мою память.

Эш наклонил голову, и внезапно вернулся тот ребенок, которым он был, когда мы нашли его в той гребаной дыре в Западной Вирджинии. В последнее время у Малыша Эша все шло хорошо. Этот маленький засранец был счастлив. Он заслуживал доверия. Отлично вписался в клуб. Ему нравилось с Палачами, он делал все возможное, чтобы остаться, отчаянно старясь угодить, как будто думал, что в любую минуту мы пошлем его к черту.

Мы бы так не поступили. Теперь он один из нас. И все же я был уверен, что Эш никогда не позволит себе поверить в это. К тому же этот парень любил своего брата. А Флейм… ну, Флейм был гребаным Флеймом. Но я знаю брата лучше, чем кто-либо. Он любил Эша, просто имел хреновую способность показать или сказать ему об этом.

— Я… я говорил, что интересуюсь морской пехотой. Снайпер-разведчик, как и ты.

Я не ожидал услышать эти слова. Поэтому не предполагал, что будто чертов металлический прут врезался мне в живот, когда он их произнес. Я застыл, уставившись на Эша, его голова была опущена, руки нервно сцеплены на столе.

— Ты хочешь вступить в Корпус?

Мое горло першило, была целая битва, чтобы вымолвить предложение.

— Тебе всего шестнадцать.

— Я знаю, но ты уже несколько месяцев учишь меня стрелять, и ты сам сказал, что я хорош.

— Ты хорош, на самом деле, ты чертовски великолепен, но ты все еще учишься в школе.

Малыш Эш кивнул, но я видел, что он был расстроен моей реакцией. Я наклонился вперед.

— Тебе не нравится в школе?

— Все в порядке.

Я вздохнул, стараясь держать себя в руках. Этот разговор был слишком знакомым. Моя кровь застыла в жилах, и я чувствовал, как словно две массивные руки, черт возьми, душили меня.

— Малыш Эш, — тихо сказал я, наблюдая, как его лицо вытянулось. — Посмотри на меня.

Он сделал то, что я сказал. За все те месяцы, что он прожил со мной, парень ни разу не сделал ничего плохого. Всегда делал, как я говорил. В этом отношении из него получился бы офигенный морской пехотинец — послушный, дисциплинированный. Но я не собирался позволить этому случиться в мою смену.

Ни одного гребаного шанса.

— Ты в порядке? — спросил Эш.

Я поерзал на стуле.

— Ты умный, малый. Ловкий. Но все еще молодой. Я знаю, что ты так не думаешь или, по крайней мере, не ощущаешь. Черт, после всего, что ты пережил, я понял это. Ты не обычный подросток. Не одержим погоней за киской и всем тем, что делают другие шестнадцатилетние парни. Но я не собираюсь подписывать тебе досрочное вступление в Корпус. Этого не будет.

Эш выглянул в окно.

— И я чертовски уверен, что Флейм тоже не позволит тебе присоединиться.

Голова Эша резко повернулась ко мне, и на его лице появилось удивленное выражение.

— Наш брат не смог бы справиться с твоим отъездом, так как насчет того, чтобы мы не давали ему повода злиться на нас, а?

— Флейм? — в замешательстве спросил Малыш Эш. — Я...

Его плечи поникли.

— Я не уверен, что он будет возражать.

Ещё как будет. Причина, по которой Эш искал именно у меня совета касательно карьеры морского пехотинца.

Я взял полупустую чашку кофе Эша и залпом выпил горячую жидкость.

— Я понимаю, что он не очень-то с тобой разговаривает. Понимаю, что большую часть времени он проводит с Мэддс. Но я говорю тебе, что этот психованный ублюдок любит тебя больше, чем он когда-либо сможет сказать. Понятно?

Эш сглотнул, и черт меня побери, если я не видел, как его глаза начали слезиться.

— Ты так думаешь?

Я положил руку ему на плечо.

— Ты один из тех, кого он подпускает к себе. Конечно, есть Мэддс, потому что она его сучка и достучалась до него, когда ни один другой ублюдок не смог. Есть я и Вик. История уходит далеко в прошлое — мы видели и прошли через много дерьма вместе.

Я сжал сильнее его плечо.

— И наконец есть ты.

Эш резко втянул воздух и медленно выдохнул.

— Он же Палач до мозга костей, готов на все ради своих братьев, но он никогда не подпускал остальных так, как нас.

Я указал на окно, на наше небольшое скопление домиков в глубине территории лагеря Палачей.

— Вот это, прямо здесь, удерживает его от срыва. И, хочешь — верь, хочешь — нет, но сейчас ты тоже принимаешь в этом огромное участие.

Тиски вокруг моего горла ослабли, когда я увидел, как тень улыбки коснулась проколотых губ пацана.