Проклятая игра

По восторженному выражению ее лица было ясно, что обстоятельства изменились. За несколько минут она нашла в голове Мамолиана ключи к жизни. Марти едва понимал суть происходящего. Он надеялся, что она объяснит детали позже. Что это за страна, что за война.

Внезапно она сказала:

— Готово. — Ее голос был легким, почти игривым.

— Кэрис?

— Кто это Кэрис? Ничего не знаю о таком человеке. Может быть, умер. Все, кроме меня, умирают.

— Что готово?

— Мое учение закончено. Он научил меня всему. И все оказалось правдой. Древняя мудрость.

— Чему он тебя научил?

Кэрис подняла и вытянула обожженную руку.

— Я могу украсть жизнь, — сказала она. — Очень просто. Надо лишь найти место и выпить ее. Легко взять, легко дать.

— Дать?

— На время, на такой срок, на какой я захочу. — Она подняла палец. — Бог сказал Адаму: «Да будет жизнь». — Мамолиан в ней снова засмеялся.

— А монах?

— Что монах?

— Он еще с тобой?

Сержант покачал ее головой.

— Я убил его, когда он научил меня всему. — Ее руки вытянулись и принялись душить воздух. — Я задушил его ночью, спящего. Конечно, он проснулся, когда почувствовал мою хватку на горле. Но не сопротивлялся. Даже не попытался спастись. — Сержант смотрел злобно, когда говорил об этом — Он просто позволил мне убить себя. Я едва поверил своей удаче; я неделями строил планы и боялся, что он прочтет мои мысли. Когда все вышло так легко, я был в восторге. — Злоба неожиданно исчезла — Глупец, — пробормотал он губами Кэрис. — Глупец, какой я глупец.

— Почему?

— Я не заметил, что он устроил мне ловушку. Не увидел, что он все спланировал: воспитал меня как сына, зная, что в свое время я стану его палачом. Я не понял, что стал его орудием. Он хотел умереть. Он хотел передать мне свою мудрость, — сержант произнес это слово уничижительно, — чтобы затем я прикончил его.

— Почему он хотел умереть?

— Ты не понимаешь, как ужасно жить, когда все вокруг умирают! И чем дальше, тем сильнее мысль о смерти холодит твои внутренности. Потому что она кажется тебе все более ужасной. И ты начинаешь желать — о, как ты этого жаждешь! — чтобы кто-нибудь сжалился над тобой, обнял тебя и разделил твой страх. Чтобы кто-нибудь ушел во мрак вместе с тобой.

— И ты выбрал Уайтхеда, — проговорил Марти почти шепотом. — Так же случайно, как выбрали тебя.

— Все случайно, и ничто не случайно, — отозвался спящий человек. Затем он снова горько засмеялся над собой: — Да, я выбрал его и сыграл с ним в карты. А потом мы заключили сделку.

— Но он обманул тебя.

Кэрис кивнула. Ее руки описали в воздухе круг.

— Провел, обманул, — сказала она. — Во всем, кругом.

— Что ты намерен делать теперь?

— Найду пилигрима. Где бы он ни был, найду его! Возьму его с собой. Клянусь, что не дам ему ускользнуть от меня. Возьму его и покажу ему.

— Что покажешь?

Вместо ответа она вздохнула, немного вытянулась и двинула головой: слева направо и обратно. Марти с удивлением осознал, что она повторяет движения Мамолиана, что все это время Европеец спал, а теперь готов пробудиться, набравшись сил. Марти решил получить ответ на последний, жизненно важный вопрос:

— Покажешь ему что?

— Ад, — сказал Мамолиан. — Он надул меня! Он промотал мое учение, мое знание, выбросил его на ветер из-за жадности. Ради власти, ради жизни тела. Все ушло на утоление его аппетита! Моя драгоценная любовь растрачена!

Марти услышал в его завывании голос пуританина — монаха, может быть? — и гнев создания, желающего очистить мир. Он жил в муках, потому что видел только грязь и тело, потеющее от желания сотворить новые тела и новую грязь. Можно ли надеяться на чистоту в таком месте? Только если найти душу, которая разделит твои муки; любовь, вместе с которой можно ненавидеть мир. Уайтхед стал именно таким человеком. И теперь Мамолиан честен с душой своего любовника: желает забрать с собой в смерть единственного из людей, кому когда-либо доверял.

— Мы уйдем в ничто… — прошептал он, и этот шепот звучал как обещание. — Все мы уйдем в ничто. Вниз! Вниз!

Он просыпался. Больше для вопросов времени не осталось, несмотря на все любопытство Марти.

— Кэрис…

— Вниз! Вниз!

— Кэрис! Ты слышишь меня? Выходи из него! Быстрее!

Она крутила шеей.

— Кэрис!

Она забормотала.

— Быстрее!

В голове Мамолиана снова замелькал узор видений. Вспышки света ненадолго оборачивались картинками. Что появится теперь? Птицы, цветы, деревья? Как в Стране Чудес?

— Кэрис!

Голос, когда-то знакомый, звал ее издалека. Но огни манили. Они растворялись друг в друге. Кэрис медлила, ожидая появления образов; но теперь видения уже не были воспоминаниями…

— Кэрис! Быстрее!

Это были картины реальности, которые видел Европеец, открыв глаза. Ее тело напряглось. Марти коснулся ее и обнял. Она медленно выдохнула. Дыхание вырвалось с жалобным стоном, и внезапно Кэрис осознала нависшую опасность. Ее мысли покинули голову Мамолиана и рванулись назад, в Килбурн. Одно мучительное мгновение ей казалось, что ее воля сломлена и она возвращается обратно, в его ожидающий мозг. Ужаснувшись, Кэрис распахнула рот и задышала, как рыба на берегу, пока ее мозг сражался с притягивающей силой.