Проклятая картина

– Я поузнаваю, конечно, – произнес мужчина. – Но ничего не обещаю. Этот художник, похоже, самоучка, любитель. Вряд ли он где-то выставлялся. Мне бы саму картину увидеть.

– Я поговорю с коллегой. Думаю, проблем не будет.

– Перешли мне снимки, – попросил дядя Паша, возвращая Люсинде планшет. – Рассмотрю позже. Аллея эта мне отчего-то знакома. Может, у кого-то ее и видел… Что, если этот любитель скопировал чью-то картину?.. Подлей-ка нам еще чайку, Люси! И шарлотку ешь. Вкусная хоть?

– Очень! – искренне похвалила она, захватила чашки и скрылась на кухне. Дремавшая у ее ног Пепперони тут же встрепенулась и устремилась следом.

– Что тебе, Пеппи? – ласково обратилась к собаке Люсинда и почесала ту за ухом.

– Паштет ей больше не давай! У нее диета! Хоть Пепка, конечно, с ветеринаром не согласна!

– Слышала, Пеппи? Больше нельзя! Не клянчи, пожалуйста.

Пока грелся чайник, Люсинда вымыла чашки и налила свежей заварки. Затем, прислонившись к разделочному столу, обвела взглядом кухню. Все тут оставалось как прежде: белая занавеска в мелкий цветочек на окне, полки из натурального дерева с начищенными до блеска кастрюлями, покрытые лаком декоративные досочки, развешанные на стенах. Казалось, уют в этой комнате наводила женщина, но дядя Паша жил один. Люсинда знала, что когда-то в молодости он был женат, потом у него была подруга, но век мужчина доживал в обществе Пеппи.

Задумавшись, Люсинда не сразу заметила, что из носика чайника валит густой пар. Быстро разлив кипяток по кружкам, она бросила взгляд на часы и решила про себя, что задержится еще на полчаса – не больше. Столько нужно, чтобы неторопливо выпить кружку обжигающего чая и съесть еще один кусок яблочного пирога.

– Я вот все об этой аллее думаю, – пробормотал дядя Паша. – Думаю, у кого же ваш доморощенный гений ее слямзил…

– Значит, вы считаете, что картина скопирована?

– Не могу утверждать. Давай я посмотрю на нее лично. Договорись там со своими ребятами. А я пока поищу, что могу.

– Спасибо, дядя Паша!

– Да я пока еще ничего не…

– За прием спасибо. За яблочный пирог.

– Да как я еще тебя должен был встретить, чертовку? – улыбнулся мужчина, но его глаза увлажнились. Будто смутившись эмоций, он встал и куда-то вышел. Вернулся с небольшой коробочкой в руках.

– Я же забыл отдать это. Откроешь дома. Не здесь и не у себя на работе. Договорились?

– Угу, – обескураженно произнесла Люсинда, но, хоть ее точило любопытство, расспрашивать не стала. Дядя Паша все равно не ответит: раз сказал, чтобы открыла дома, значит, так надо.

– И остатки шарлотки забери. Мне ни к чему. Коллег своих угостишь. Забери и даже не спорь!

– И не собиралась, – мягко улыбнулась Люсинда.

Хозяин принес из кухни пластиковый контейнер.

– Я видел новость про Гвоздовского, – сказал он как бы между прочим, складывая остатки пирога для гостьи. Люсинда ничего не ответила.

– Может, тебе стоит…

– Дядя Паша, мне уже пора, – решительно перебила она. – Опоздаю на электричку и застряну на станции надолго.

– Если опоздаешь, ко мне вернешься. С Марком тоже не общаешься? У вас с ним отношения вроде были неплохие.

Люсинда неопределенно пожала плечами, и дядя Паша тяжело вздохнул.

– Ладно, ладно. Не лезу. Беги, не опоздай! И это… Помни, что у тебя здесь всегда дом.

– Помню, – улыбнулась Люсинда. – Спасибо вам за все!

– Созвонимся, – лаконично попрощался мужчина.

Уходила Люсинда в смешанных чувствах. Воспоминания не атаковали ее, как она опасалась, грусть тоже не оплела душу больше, чем было. Просто что-то ныло внутри, и это что-то одновременно гнало подальше от дома, который она продолжала считать родным, и тянуло назад. Ей нестерпимо вдруг захотелось развернуться и броситься бегом – в объятия дяди Паши, растопить, наконец, в тепле его маленького дома тот ледяной камень, в который спеклась ее душа, и с облегчением разрыдаться. Но она только стиснула зубы и прибавила шагу. Порыв ветра толкнул в грудь, будто не пуская на мост. Люсинда наклонила голову, упрямо боднула плотный холодный воздух и выпрямилась только тогда, когда мост оказался позади. Справа возникло кладбище с безвкусными, как и коттеджи, монументами, плитами, стелами. Люсинда машинально подумала, что обитатели этого мертвого города и после смерти продолжают выпендриваться перед соседями, чей памятник окажется круче. Она прошла еще несколько шагов, а потом, ошпаренная догадкой, резко остановилась. Недаром ей показалось, что кладбище будто разрослось. Раньше оно было небольшим, старым. Кресты на нем были простые. А теперь первые могилы заслоняли новые памятники.