Проклятая картина Крамского

И дверь открывать не спешила. Но и не уходила – Илья слышал, как скрипит пол под тяжестью ее.

– Не надо нам одноклассников! Никаких не надо! – Она кричала в дверь, и со злостью непритворной. – Хватит, один уже приходил… посидел… обещал денег заплатить… а дал фигу… нету Леньки!

– Кто приходил?

Илья с трудом сдерживался, чтобы не пнуть дверь.

– А я почем знаю? Ленька сказал, что одноклассник… бутылку принес… алкашина… и Ленька алкашина… за бутылку родину продаст! Так что убирайся! Не знаю я, где он шляется… А встретишь, так и передай, что видеть его не желаю! Пусть катится на все четыре стороны…

Этакого поворота Илья не ожидал. Почему-то представлялось все просто: съездить к Леньке, поговорить… и загадка перестанет быть загадкой. Васечкин откроет тайну, какую, правда, Илья не знал, но эта тайна позволит расставить все по своим местам.

Он вышел из подъезда.

И что дальше?

Наверное, он так бы и стоял, пока не надоело, а как надоело бы, то и вернулся бы домой. Или Таньке позвонил, глядишь, для разнообразия и ответила бы она на звонок, шантажистка чертова. Ее бы тряхнуть хорошенько, она явно знает больше, чем говорит.

Хлопнула дверь, и Илья посторонился, пропуская девчонку в драных джинсах. Но та, как казалось, прежде спешившая, остановилась.

– Вы папку ищете? – Девчонка сунула руки в карманы. Вид у нее был лихой, разбойный. Куртка нараспашку. Майка полосатая драная. Джинсы на подтяжках. Розовые кроссовки с широкими шнурками.

– Дадите стольник, скажу, где он.

– А не много будет?

– В самый раз. Без меня не найдете. Он от мамки прячется.

Девчонка сплюнула под ноги и уставилась выжидающе. Пришлось вытаскивать портмоне.

– На старых гаражах он. У дядьки Володи. Пьет. Если хотите, чтоб провела, еще триста гоните…

– Деточка…

– Я уже давно не деточка… Мне жить на что-то надо, а вам – папка… Без меня вы эти гаражи триста лет искать будете, а дядькин и вовсе пятьсот…

Илья молча заплатил.

Девчонка не обманула, повела какими-то дворами, переулками. Было видно, что места эти ей знакомы распрекрасно, она перепрыгивала через ямы бодро, не глядя обходила лужи, в одну Илья провалился, а провожатая его не обернулась даже, бросила:

– Под ноги глядите, а то свернете еще… К нам «Скорая» ездить не любит… А чего вам от папки надо?

– К нему и вправду кто-то приходил?

Девчонка остановилась в арке между домами и, протянув руку, сказала:

– Тысяча.

– Аппетиты растут?

Она пожала плечами и откровенно пояснила:

– Ты, вижу, дядя небедный. А я наоборот. Тебе информация нужна? Нужна. Мамка тебе ничего не скажет. Она вообще тогда на смене была. Я этого хрыча видела… и слышала кое-что. Если ты из-за картины, то…

Девчонка выразительно пошевелила пальцами.

– В кого ты такая… предприимчивая?

– Самой интересно, – спокойно ответила она, пряча деньги в карман. – Но с ними иначе нельзя… Пошли, на лавочке посидим.

– А твой отец?..

Она только отмахнулась:

– Никуда он не денется… Как вчера ушел, так и все. Теперь неделю бухать будет… потом мириться приползет. Мамка поорет… Дурдом. Если б ты знал, дядя, как мне этот дурдом обрыд… Кстати, меня Настькой кличут. Можно Аськой.

Ася знала, что ее семья живет как все, но так жить не хотела. Да и что хорошего? Папка пьет и на жизнь жалуется. Мамка бесится и орет… Сначала на него, потом, когда папка захрапит или свалит, то и на Аську, хотя она-то в чем виновата?

Характер у мамки такой. Но она хоть не бьет. У Вальки вон папаня как на рогах, то с кулаками лезет. У Галинки братьев младших семеро, за которыми следить надобно почему-то Галинке, будто она их рожала… У Ватюковых вообще оба предка бухают по-черному… Нет, Аське еще повезло. Только вот она сама не желала продолжать простую и понятную мамкину жизнь.

Вырваться хотелось страстно.

В другой мир, где мода, глянец и вообще все иначе. Она и передачи смотрела, про топ-моделей, где из простых девчонок делали красавиц… Небось Аська не хуже.

Хотя опять же, будучи существом рациональным, Аська понимала: не стоит рассчитывать на такое везение. Свою жизнь строить надо самой.

Для начала выучиться.

На кого?

Точно не на медсестру, как мамка… Конечно, та нахваливает, что работа не такая и тяжелая, проводницей или продавщицей куда хуже, но Аська видит, что мамка со смены приходит уставшая. Денег ей платят мало. Да и больничка их бедная, тут родственники больных с подарками соваться не спешат…

Аська хотела стать парикмахером.

Вернее, стилистом.

Знаменитым.

А что, с ножницами она обращалась ловко, с лет двенадцати всех стригла. И покрасить могла. И даже колорирование сделать… За это и платили. Нет, поначалу-то все больше словами благодарили, конфеты совали, шоколадки… Но Аська, как подросла, это безобразие прекратила. Хочешь красоты? Плати.

Она ведь не просто так деньги собирает, а на курсы.

Нормальные, а не те, которые в местном ПэТэУ, правда, обозвали его уже колледжем, но как был ПэТэУ, так и остался… Туда Аська тоже сходит, потому что диплом какой-никакой нужен, но потом на курсы запишется к Лусковскому… Кто такой?