Проклятая комната

Гук лишь кивнул и сделал шаг назад. Итак, он стал ее любовником. И никуда ему от этого не деться до поры, пока она больше не захочет его. Разум его торжествовал, а вот душу все больше окутывала печаль. Имеет ли он теперь право требовать правды от Альбери, если сам не сможет предложить ей ничего, кроме лжи? Не обращая внимания на ласковый голосок, просящий остаться, он вышел из комнаты, опечаленный проявленной слабостью и грядущими последствиями.

На следующий день Франсуа объявил, что готов возвратиться в Монгерль. Он вызвал Гука в башню, и прево во второй раз переступил запретный порог.

Франсуа де Шазерон показал ему на два тела с посиневшими лицами, лежащие на полу. Это были каменщики, нанятые для ремонта башни.

— Они слишком много знали! — словно оправдываясь, сказал Франсуа и пожал плечами. — Я уезжаю первым вместе с женой. Вывернись как-нибудь и передай это их семьям. Здесь деньги за хорошую работу.

Гук взял кожаный кошелек; слов для ответа у него не нашлось. В который уже раз должен он покрывать жестокость своего хозяина. На мгновение мелькнула безумная мысль сказать Франсуа, что он любовник Антуанетты. Франсуа в таком случае обнажит меч или велит повесить его. Тогда-то Гук будет свободен. Свободен, как Изабо. Но этого нельзя делать, он обречет на смерть Альбери и Антуанетту.

— Стареешь, Гук, — проворчал Франсуа, заметив его насупленное лицо. — Становишься сентиментальным!

Сказав это, он жестом отпустил Гука. Тот с облегчением вышел.

За ужином Франсуа уточнил с архитектором детали и решил, что работы должны быть закончены к лету, ко времени рождения его сына. Он поцеловал жену в лоб, прежде чем объявить, что нужно устроить праздник по такому случаю. Очень уж давно не видел Воллор ни турниров, ни трубадуров. Антуанетта радостно захлопала в ладоши, словно девочка. Она казалась счастливой. А Франсуа, похоже, забыл о случившемся, едва не стоившем ему жизни, и об утрате своих записей. Что-то изменилось в нем, но что, этого Гук не мог понять.

Когда утром Франсуа, Антуанетта и их эскорт отправились в Монгерль, Гук с непонятным страхом смотрел, как они отдалялись. Перед отъездом Франсуа вручил ему ключ от башни.

— Верни его мне, как только избавишься от трупов. Я не хочу, чтобы жена что-то заподозрила.

Помолчав, он добавил, пристально глядя на него:

— Я доверяю тебе, Гук. Теперь тебе известны некоторые мои секреты. Не вздумай лезть в другие.

— Надо быть безумцем, чтобы предать вас, мессир.

Франсуа тогда ничего не ответил. Антуанетте, встревоженной тем, что прево остается в Воллоре, он спокойно объяснил, что тому поручено утрясти кое-какие дела, после чего он присоединится к ним.

Гук постарался оправдать его доверие. Отравление каменщиков он превратил в несчастный случай во время работы и передал останки их семьям, добавив к денежному пособию, оставленному Франсуа, существенную часть из своего жалования. Остальное он отдал Бертрандо, которого попросил подтвердить свою версию: слова бригадира кровельщиков были весомее. А вообще-то Бертрандо был обязан Гуку жизнью. Ведь прево умолчал о его участии в спасении хозяина. А вид двух несчастных убедил его в правильности поступка прево.

Управившись до вечера, Гук на закате уже въезжал в крепость. В прохладном воздухе дыхание превращалось в пар. Зима вот-вот придет на земли Оверни. Будет ли она мучительной?

Вернувшись из трактира, Филиппус Бомбастус не мог не поздравить Мишеля де Ностр-Дам с удачным предсказанием, но тот выслушал его рассказ с непритворным удивлением. Он ни о чем не помнил, уверяя, что крепко и долго спал и проснулся разбитый незадолго до прихода своего нового друга.

— Такое со мной часто бывает, — сказал он в заключение. — Иногда, когда я засыпаю, у меня появляется ощущение силы, могущей изменить мир, а при пробуждении я чувствую себя глупее, чем накануне. Я даже подумываю, не нанять ли умелого лакея, который записывал бы то, что я говорю, засыпая. Да вот только, друг мой, нет у меня для этого средств, а если бы и были, где найдешь грамотного слугу?

— И все же твои видения не исчезают все разом с наступлением утра!

— Увы, нет… Видишь ли, Парацельс, те, что остаются, предсказывают несчастья. Теряются только те, которые могли бы сделать меня и близких богатыми и уважаемыми людьми. Но я рад, что ты смог воспользоваться моим воображением и заработать.

— Я пошел туда из любопытства. А снова вернусь из уважения к выбранной мною профессии.

Потом до глубокой ночи они говорили о другом: о звездах и их роли в равновесии Вселенной; Филиппус обогатил знания Мишеля рассказом о Египте, где культ бога солнца во многом схож с астрологией. Они долго не отрывали глаз от звезд, так и уснули один подле другого.

На следующий день Филиппус навестил свою молодую пациентку. Он нашел ее в хорошем расположении духа и был этим очень доволен. Она помнила лишь о том, что откуда ни возьмись появились разбойники, она спаслась, а Оливье был сражен стрелой. Нашел ее этот славный Пандаль. Вместе с простоватым Бержоном, случайно оказавшимся неподалеку, он принес ее в дом отца.