Проклятая реликвия

До сих пор Фальконер всегда полагался на наблюдательность, чтобы руководить своими мыслями. И вот вокруг него кипит реальная жизнь. Земная жизнь и настоящий тяжелый труд, которым должен заниматься человек вроде Босдена, чтобы прокормить себя и свою семью. Если в этом мире и есть что-нибудь духовное, так это неослабевающий оптимизм, который поддерживает таких людей, как Босден. В сравнении с ним сам Фальконер, который только и делал, что впихивал кое-какие знания в головы юнцов, в основном не желавших искать для этих знаний место, чувствовал себя никчемным. Магистр глубоко вздохнул и постарался сосредоточиться на том, что говорил Баллок. Есть какая-то связь. И тут его осенило. Беседа между Харботтлом и каменщиком-масоном, которую он подслушал.

— Что ты там говорил о чем-то ценном? А не может это быть реликвия?

Баллок вздохнул, поняв, что Фальконер не слышал ни слова. Реликвия? Ни о чем подобном он не говорил, только о том, что над Яксли сыграли злую шутку, причем безуспешно. Но во всяком случае, теперь магистр больше походит на его старого друга. Выходит из тупика, когда очевидное смотрит ему прямо в лицо. Он снова начал рассказывать о своей беседе с Яксли, подчеркнув, что ни о какой реликвии и речи не было. Похоже, это не сбило Фальконера с толку, потому что теперь у него появилась просьба к Баллоку.

— Возможно, ты и прав, Питер. Но нам необходимо поговорить с аббатом. Ты не пошлешь кого-нибудь из своих людей в Осни, чтобы они попросили аббата принять нас? Я сначала должен кое-что сделать. О, и попроси его, чтобы он организовал для нас беседу с масоном, Ля-Сушем, хорошо?

Баллок согласно кивнул, хотя не понимал, для чего им беседовать с каменщиком. А Фальконер к тому же не объяснил, что у него за неотложное дело. Подобное таинственное поведение было вполне типичным для его друга, и Баллок давно оставил попытки что-нибудь выяснить. Он пошел по Пеннифартинг-стрит в сторону церкви святого Эбба и бокового хода замка, а Фальконер повернул в другую сторону. Со вновь обретенной энергией Фальконер не смог удержаться от последней колкости старому другу:

— А про нашего таинственного тамплиера ты, надо думать, совсем забыл?

Баллок буркнул что-то нечленораздельное. По правде говоря, он действительно о нем забыл.

Если бы Питер Баллок знал, что тамплиер уже в пути, что он вышел из города как раз тогда, когда магистр Фальконер размышлял над судьбой торговца рыбой, он, вероятно, включил бы его в свои рассуждения. Потому что тамплиер возвращался в аббатство Осни, убежденный, что такова цель его миссии. Когда он в прошлый раз разговаривал с масоном, он уверился, что Ля-Суш знает больше, чем говорит. Храмовник упомянул о том, что частица Истинного Креста, возможно, где-то в аббатстве, и масон только что не закричал вслух, что ему об этом известно. Лицо его побледнело, а на висках выступил пот. Ля-Суш попытался спрятать свою реакцию, схватившись за инструменты, и отколол кусок от каменной колонны, которую обрабатывал. Руки его тряслись, и он не мог дождаться, когда тамплиер уйдет. Храмовник был убежден, что масону что-то известно. Но знает ли он, где сейчас находится реликвия? Или все еще ищет, как и он сам? Тогда тамплиер решил не давить на каменщика и не выяснять, что ему известно. Конечно, обладая искусством убеждения, которому он научился от своих старых советчиков, ассасинов, храмовник с легкостью мог бы вытащить из масона все сведения. Но тогда он мог оказаться в очередном тупике, вроде того, в котором оказался с тем монахом, Джоном Барлеем. Пусть лучше каменщик продолжит поиски и выяснит правду. Тогда тамплиер и вмешается, уменьшив себе работу. Сегодня он собирался узнать, как далеко продвинулся масон. Тамплиер весело шагал по дороге в сторону аббатства Осни, пересек оба моста на краю заливных лугов и едва посмотрел в сторону, где совершилось убийство брата Джона Барлея.

Когда Уильям Фальконер и Питер Баллок встретились у Северных ворот, магистр выглядел довольным, но так и не рассказал, чем занимался. Оба в дружеском молчании направились к Осни. Цепочка паломников вошла перед ними на монастырские земли аббатства Осни. Обычно никто, кроме каноников и послушников, в эту часть аббатства не допускался. Но сегодня вход в церковь был перекрыт лесами на западном фасаде. Работа Удо Ля-Суша продолжалась, несмотря на финансовые трудности аббатства, и монастырь открыли, чтобы паломники могли пройти в церковь.

Баллок посмотрел вверх, поражаясь величине новой церкви. Прямо у них над головами взлетали контрфорсы, увенчанные остроконечными башенками, и две великолепные башни — на западной располагались колокола Осни. Баллок запрокинул голову, восхищаясь парящей громадой башни.

Это впечатляло, несмотря на деревянные леса. Она стояла, квадратная, прочная, на фоне летящих облаков и голубого утреннего неба. Баллоку показалось, что он увидел птицу, облетающую самую высокую башенку, и напряг зрение, чтобы разглядеть ее. Большая. Похоже, что это ястреб, и он скорее несется прямо к земле, чем облетает башню по спирали.