Проклятая реликвия

Нет, чем погубить и ее жизнь, он проведет остаток своей здесь. Потому что он знает — стоит ему оставить больницу и отказаться от реликвии, и он умрет. Так же точно, как умерли Уилл и Адам. По крайней мере, здесь он в безопасности.

АКТ ЧЕТВЕРТЫЙ Кембридж, конец июля 1353 года

Старый монах закрыл глаза и с облегчением прочитал молитву, когда увидел башни и крыши, вздымающиеся над далекой линией деревьев. Ноги его устали и болели, и спина тоже ощутимо ныла. Эта боль все усиливалась с самого Рождества. Лето началось неудачно для путешествий, с неурочных гроз и сильных ливней, а теперь настала изнуряющая, иссушающая жара, которая высасывала из него скудные остатки сил. Солнце ослепительно пылало в безоблачном небе, и даже фермеры, обычно приходившие в восторг, если лето выдавалось сухим, жаловались, что урожай горит на корню, а земля сделалась сухой и твердой. Монах кинул взгляд на своего спутника, пылкого, по-собачьи преданного послушника, согласившегося отложить свои занятия и отправиться вместе с ним в долгое паломничество, которое началось в аббатстве в Эксетере.

— Осталось уже недолго, отец Эндрю, — доброжелательно сказал младший, видя, как изнурен наставник. — Мы найдем маленькую, тихую гостиницу, и вы сможете восстановить силы. Пока вы отдыхаете, я схожу на общественную лекцию, которые читают тамошние ученые — если, конечно, кто-нибудь из них пережил чуму. Я слышал, что Смерть тяжело поразила университеты.

— Это так, Урбан, — отозвался Эндрю, припомнив гнетущие месяцы три года назад, когда по всему цивилизованному миру промчалась отвратительная зараза и унесла больше жизней, чем возможно было достойно похоронить. — Она забрала всех до единого доминиканцев из Кембриджа, упокой, Господи, их души.

— Это наше окончательное место назначения? — резковато перебил его Урбан, почуяв в старшем монахе редкое для того желание поговорить и твердо намерившись основную часть беседы взять на себя. — Конец поисков? Наверняка я уже сумел завоевать ваше доверие, и вы можете сказать мне, зачем мы покинули Эксетер среди ночи и долгие месяцы странствуем по непроезжим дорогам?

— Я доверяю тебе, Урбан, — ответствовал Эндрю, понимая, что пришло время быть честным, но не желая взваливать такое тяжкое бремя на плечи молодого спутника. — Потому я и попросил сопровождать меня — ты тот самый послушник, кто лучше всех подходит моим нуждам. Я намеревался завершить странствия в Норвиче, но слабею с каждым днем и не уверен, что мне достанет сил завершить то, что начал. Может сложиться так, что придется просить об этом тебя.

— Я это сделаю, отче, — пообещал Урбан, решив, что старик ему в некотором роде польстил. Эндрю не был добродушным наставником, и бывали случаи, когда юноше казалось: что бы он ни сделал, тот не будет им доволен. Его все время сравнивали с другим учеником, у которого имелось все, чем должен обладать послушник, и Урбан часто думал, сумеет ли он когда-нибудь соответствовать взыскательным требованиям Эндрю. — Я обещал послушание, и сделаю все, что необходимо.

— Это будет означать твою смерть, — сказал Эндрю, глядя, как в карих глазах юноши вспыхивают сначала тревога, а потом недоумение. — Ты помнишь слухи о реликвии Святой Крови — той, под высоким алтарем? Сказано, что на ней лежит проклятье.

Урбан растерялся, услышав упоминание о такой странной теме, но постарался спрятать растерянность: он не выдержит, если Эндрю сочтет его глупым или не от мира сего.

— Мы — послушники — дразним этим друг друга. Берем щепку и суем ее в чьи-нибудь руки, и говорим при этом, что теперь он умрет, потому что к его незащищенной коже прикоснулся кусочек Истинного Креста, залитый кровью Христа. Конечно, все это вздор. Никто на самом деле не верит в то, что она проклята.

Как только у него вырвались эти слова, Урбан пожалел об этом; Эндрю не обладал чувством юмора и обязательно с неодобрением отнесется к шуткам над реликвией, даже если она запятнана такой сомнительной репутацией. Он не мог подавить мысли, что безгрешный предыдущий ученик Эндрю не отнесся бы к такой вещи легкомысленно, и снова он, Урбан, окажется несостоятельным. К его изумлению, Эндрю не произнес ни слова упрека.

— Я уверен, что ты наслышан об убийствах в Эксетере, — сказал Эндрю немного погодя. — О том, как Хранитель Королевского Покоя по имени Болдуин де Ферншилль и его друг Саймон Патток обнаружили, что четверо грабителей завладели реликвией. Они передрались друг с другом, и трое из них погибли ужасными смертями. В конце концов реликвия оказалась в нашем аббатстве. Его выбрали за то, что оно находится внутри городских стен, значит, защищено от воров.

Урбан медленно кивнул, насторожившись и не желая выдать себя. Ему вовсе не хотелось заслужить обвинение в том, что он слушает сплетни мирян, которые рассказывают гадости о единственной реликвии в их аббатстве.

— Но я им не верю.

Эндрю скорчил гримасу, которая на его измученном, морщинистом лице сходила за улыбку.