Проклятая сабля крымского хана

— Великий хан! — Визирь Мехмет-Али, двадцать лет служивший ему верой и правдой, вошел в тронный зал в сопровождении начальника дворцовой охраны. Оба тряслись, будто предчувствуя, что вскоре их могут сменить. — До нас дошли слухи, что Сулейман сместил тебя и назначил Девлета, Сулейман знает, что ты просто так не отдашь трон, и придумал хитрость. Скоро он сообщит тебе, что Девлет станет ханом Казани, чтобы ты пропустил в Крым его армию, а тебя отправит к восставшим черкесам. После этого твой племянник покажет беям указ султана о своем назначении.

— Он хочет отделаться малой кровью! — По полным щекам Сахиба покатились капли пота, и он поправил шапку, отороченную мехом, и достал саблю, всегда лежавшую у подножия трона. — Ничего у него не получится. Посмотрим еще, чья возьмет. — Он встал и выпрямился во весь свой небольшой рост. — Прикажите моим воинам готовиться дать отпор чужеземцам.

Он снова опустился на трон и, внезапно почувствовав сильную слабость, подумал, что устал от власти. С одной стороны, она давала ему возможность повелевать людьми, с другой — вымотала, вытрясла из него все силы, почти не давала передышки, заставляя плести интриги, сражаться, не спать по ночам, вставать чуть свет… Впервые за долгие годы мелькнула мысль: может быть, сабля не принесла ему счастья, как он вначале решил? Может быть, шайтанов племянник был прав, когда говорил, что ее нельзя отнимать? Вслед за этой мыслью пришла другая: немедленно отказаться от власти, как это сделал Саадет, уехать в Стамбул и жить припеваючи при дворе султана. Сахиб взглянул на узорчатое окошко с цветными стеклышками, представив прохладу любимых фонтанов. Уехать и все бросить? Оставить дворец, в который он вложил столько труда, ненавистному Девлету? Нет, нет и еще раз нет. Он будет сражаться до последнего вздоха…

Когда перед ним снова появился визирь, отрапортовавший, что приказание хана выполнено, Сахиб добавил:

— Найди моего сына Амин Гирея. Пусть срочно зайдет ко мне.

Мехмет-Али поклонился и бесшумно вышел, неслышно ступая сапогами из мягкой кожи. Через пять минут красавец Амин Гирей, тонкими чертами лица чем-то напоминавший Девлета (это сходство бесило Сахиба, напоминая о родстве с тем, кто может его свергнуть), возник перед отцом.

— Ты звал меня, отец? — Его голос отличался мягкостью и вкрадчивостью. Иногда Сахиб с горечью отмечал, что сын пошел не в него, он не такой умелый стратег. Если ведешь постоянную борьбу с разных сторон, это немаловажное качество.