Проклятая тварь

Не хватает записей за несколько недель — из книжки вырвано три страницы.

«27 сентября. Оно опять было здесь: я каждый день нахожу следы его присутствия. Вчера я снова всю ночь продежурил в том же месте с ружьем в руках, зарядив оба ствола крупной дробью. Наутро я увидел свежие следы, снова те же самые. А я могу поклясться, что не спал, — в сущности, я почти совсем не сплю. Это ужасно! Невыносимо!

Если эти поразительные явления реальны, я сойду с ума; если же это плод моего воображения, я уже сошел с ума.

3 октября. Я не уйду, оно не выгонит меня отсюда. Нет! Это мой дом, моя земля. Бог ненавидит трусов.

5 октября. Я больше не могу; я пригласил Харкера провести у меня несколько недель — у него трезвая голова. По его поведению я узнаю, считает ли он меня сумасшедшим.

7 октября. Я нашел решение загадки; это случилось сегодня ночью — внезапно, как откровение. Как просто, как ужасно просто! Есть звуки, которых мы не слышим. На концах гаммы есть ноты, которые не задевают струн такого несовершенного инструмента, как человеческое ухо. Они слишком высоки или слишком низки. Я не раз наблюдал за стаей дроздов, усевшихся на верхушке дерева или даже на нескольких деревьях и распевавших во все горло. И вдруг в одну минуту, точно в одно и то же мгновение, — все снимаются и улетают. Почему? Они не могли видеть друг друга — мешали верхушки деревьев. Все птицы разом не могли видеть вожака, где бы он ни был. Верно, был подан какой-нибудь сигнал на высокой ноте, перекрывший все звуки, но не слышный мне. Случалось, я наблюдал такой же одновременный и молчаливый отлет не только дроздов, но и других птиц, например перепелов, отделенных друг от друга кустами или даже сидевших на противоположных склонах холма. Моряки знают, что стадо китов, которые греются на солнце или резвятся на поверхности океана, растянувшись на несколько миль друг от друга, разделенные кривизной земли, иногда одновременно — в одно мгновение — все исчезают из вида. Дан был сигнал — слишком глухой для слуха матроса на топ-мачте и для его товарищей на палубе, тем не менее ощутивших его в вибрации судна, подобно тому, как своды собора отвечают на басовые ноты органа. То же самое происходит не только со звуком, но и с цветом. На обоих концах солнечного спектра химик может обнаружить то, что известно под именем актинических лучей. Это тоже цвета-лучи, неотделимо входящие в состав видимого света, которые мы не можем различить. Человеческий глаз несовершенный инструмент; его диапазон — всего несколько октав «хроматической гаммы». Я не сошел с ума; есть цвета, которые мы не можем видеть.

И да поможет мне бог! Проклятая тварь как раз такого цвета».