Проклятая в Академии Стражей, или "Я случайно, магистр!"

Когда все вещи были убраны, а мы обе, ввиду позднего часа и близящегося раннего подъема, расползлись по кроватям, она вдруг улыбнулась мне, прежде чем погасить свечу на своем прикроватном столике и спросила.

— Так ты точно не знаешь кто мог все это тебе прислать?

Я сонно пожала плечами и зевнула так, что в мой рот вполне смог бы пролезть тот жуткий фиолетовоглазый паук-убийца.

— Я надеюсь кто-то, кто не ошибся адресатом и не потребует ничего взамен.

И, отвернувшись к стенке, сама не заметила, как провалилась в сон.

В новой мягкой до нежности шелковой пижамке ярко-алого цвета, идеальной севшей по моей фигуре, засыпалось до невыносимости сладко.

Этот кто-то, наполнивший до отказа мой шкаф, определенно имел хороший вкус и знал толк в качестве.

29

Впервые не опоздав на занятие, я, надо сказать, открыла для себя много нового!

Во-первых, в Академии Стражей, как бы не создавалось такое впечатление, училась не только наша группа. Как минимум, с одной толпой парней и девчонок, я столкнулась, проходя длинный коридор до нужного мне кабинета. 

Немного старше нас, может быть года на два, на три, ребята старшекурсники при этом имели весьма помятый и серьезный вид. Судя по обрывкам разговоров, которые мне удалось ухватить краем уха,  некто профессор Ашваруш, цитирую:

“Совсем чокнутый нафиг сбрендивший садист-психопат!”

Его методы обучения вряд ли законны, на него будут жаловаться как минимум трое студентов. А кое-кто к этому монстру даже на пушечный выстрел больше не подойдет, потому что жизнь стоит дороже корочки о высшем магическом. Ну, или что они тут дают тем, кто дожил до последнего курса обучения?

На всякий случай я даже перепроверила имя преподавателя, у которого сегодня должна была постигать вечное и мудрое.

“Профессор Халила Эвон Ваххад, Фамильяроведение” - гласила строчка над расписанием на моем замызганном пергаменте. В самом деле, надо заняться и переписать его куда-нибудь, а то аж стыдно с таким фиговым листиком ходить…

В аудитории куда более просторной, чем та, в которой преподавал Фарлоу - хоть это и он был магистром, в отличии от этой Эвон Ваххад, - царило приподнятое настроение.

Но! Ровно до того момента, пока я, проклятая Кара Итмонт, не распахнула в нее двери. Ну, разумеется...

— Здрассти… 

Пробормотала я, молодой темнокожей женщине, что-то там перебиравшей в большом книжном шкафу в углу аудитории. И, прежде, чем та даже успела ко мне обернуться, мышкой шмыгнула в общее пространстов.

К моему удивлению, в аудитории не было ни одного стола или стула - только груды разноцветных подушек, сваленных в углу. Их мои одногруппники, насупившиеся и притихшие от одного только моего вида, уже успели разобрать для личного комфорта. И теперь небольшими стайками сидели то тут, то там.

Схватив первую же прыгнувшую в руку подушку, я притулилась в углу за всеми. Благо профессору видимо было все равно куда и с кем кто сядет.

Если ты уже привык ловить на себе косые взгляды, то твой слух сам по себе начинает обостряться, когда кто-то рядом, пусть даже шепотом, произносит твое имя. И мое имя шептали. Оно то и дело доносилось отовсюду!

От такого переизбытка внимания к собственной персоне, мне в какой-то момент аж захотелось вскочить на свои две и грозно уперев руки в бока, спросить - и чего это я такого им опять успела сделать, пока мирно пускала слюни в подушку в своей комнате всю ночь напролет?! А?

Но нет.

Я не такая.

Я может и могу показаться кому-то храброй и безбашенной, но уверяю, вся эта напускная храбрость у меня от страха. У которого, как говорится, глаза вЕлики… а вЕликами что-то разглядеть крайне проблематично.

Потому мне оставалось только сидеть на своей аутсайдерской подушечке в углу и молча сверлить взглядом своих недоброжелателей. И вот ведь заняться им будто нечем больше!

Так и было, пока мой взгляд не встретился со взглядом Ви, обеспокоенно разглядывавшей меня с другой стороны аудитории.

Она сидела в окружении трех девчонок и те что-то шептали ей, то и дело на меня поглядывая, а Ви лишь поджимала губы. Накрашенные розовым, в цвет блузки с рукавами-фонариками, которую она одолжила у меня этим утром, пока я тщетно пыталась отлепить себя от подушки.

Ну… обидно конечно, что молчит, а не бросается на амбразуру, защищая меня-бедовую, но… Я ее прекрасно понимаю и ни в чем не виню. Да и как я могу, после того, как мой так называемый папочка, оставил ее круглой сиротой?

И вот, я уже собралась со смирением во всем раскаявшейся грешницы, перестать смущать ее своим жалостливым взглядом, как Ви вдруг резко встала с места и, схватив свою подушку, что-то очень резко сказала своим подружкам. Что-то такое, отчего две аж рты пораскрывали и только одна ограничилась задиранием бровей до самой кромки волос.

Сделав это, Ви вдруг демонстративно, через всю аудиторию, прошла к мне. И, без спроса плюхнув рядом свою подушку, уселась поверх нее с гордым видом горгульи, занявшей свой пост на коньке собора Парижской Богоматери.