Проклятая война

— Что еще вам надо? — спросил Эрнандес. — Мы замораживаем пробы, но я не уверен, что мы сможем создать для вас стерильную комнату.

— Не тратьте место в холодильнике. Комнатная температура вполне подходит, как и любое рабочее место. Мне не нужно много. Я проделала солидную часть работы на заднем сидении джипа.

— Тогда мне бы хотелось перевезти вас завтра. Самолеты противника бомбят нас повсюду, но эта база находится под слишком сильным артиллерийским обстрелом. Я отправлю вас глубже в тыл.

— Хорошо. Спасибо.

Рут не собиралась демонстрировать показную смелость и говорить, что не нуждается в защите.

Эрнандес снова поискал в тенях ее взгляд. Затем он положил руку на койку, почти вплотную к лицу Рут. Этот жест выглядел почти агрессивно-военный показывал, что способен загнать ученую в угол и подчинить себе.

— С чем мне предстоит сражаться?

— Генерал…

— Мне надо знать, Рут.

Она вздрогнула. Эрнандес никогда прежде не звал ее по имени, и это неформальное обращение шло вразрез с его открытой демонстрацией силы. Генерал оказался в двойственном положении. Он должен был помочь ей и все же не мог избавиться от подозрений — то ли из-за предательства Рут в Сакраменто, то ли из-за невероятной силы нанотехнологий. А возможно, дело было и в том, и в другом. Он обращался с Рут как с колдуньей — с той же смесью почтения и недоверия. Эрнандес разбирался в людях и в оружии. А Рут была для него темной лошадкой.

— Пока у меня нет ответа, — сказала она. — Клянусь. Но я не думаю, что «призрак» — это оружие. Мне кажется, Лидвилл экспериментировал с новыми типами вакцины.

— И вы здесь только поэтому?

— Конечно!

Она забыла, что надо приглушать голос, и Дебра сонно заворочалась рядом с ней. Кэм уже проснулся и внимательно смотрел на Эрнандеса.

— Что вы на самом деле пытаетесь сказать? — спросила Рут.

— Мы прочли ваши записи.

— Многое из них — только предположения.

Даже сама ученая поняла, что фраза звучит так, словно она оправдывается.

— Расскажите мне о «концентрационном пороге».

Рут уставилась на него, отчаянно пытаясь собраться с мыслями. Какие выводы сделали люди Эрнандеса, опираясь на ее таблицы и конспективные записи? Вряд ли в его распоряжении был кто-то, разбиравшийся в нанотехнологиях. Может, он просто попросил военных инженеров и айтишников по мере сил разобраться в ее заметках? На основании спиральной структуры «призрака» Рут предположила, что наночастицы способны формировать более крупные структуры после достижения критического порога концентрации… но эта гипотеза пока оставалась только гипотезой.

Нанотехнолог твердо ответила:

— Если вы прочли все, то заметили, что у меня были серьезные сомнения насчет этой теории. И я отказалась от нее уже несколько дней назад.

— Мои люди сказали мне иное.

— Тогда они ошибаются.

— О чем он говорит? — спросил Кэм.

— Доктор Голдман размышляла о способах остановить китайскую армию. Проблема в том, что заодно погибнет каждый человек в этих горах, — ответил Эрнандес. — Что-то вроде критической массы.

— Вы не можете этому верить, — сказал Кэм, взяв на себя инициативу в споре.

— Я верю, что Гранд-Лейк сделает для победы все, что угодно, — отрезал Эрнандес.

Только тут Рут осознала всю глубину произошедших с ним изменений. Он проиграл в Сакраменто. Он видел собственными глазами, как Лидвилл превратился в пепел. Эрнандес испытывал ее. Если она не сумеет ответить на вопросы, если он действительно поверит в то, что Гранд-Лейк собирается его уничтожить, в Америке вновь может разразиться гражданская война — а сейчас это было недопустимо. Даже объединенные силы Колорадо едва сдерживали напор китайцев.

— Вы считаете, что мы прошли весь это путь только для того, чтобы сдохнуть? — с горькой иронией спросила Рут. — По-вашему, самоубийственная миссия — наш единственный выбор?

Однако Эрнандеса было не обмануть напускным сарказмом.

— Я знаю, что вы испытываете сильное чувство вины, — сказал он. — А вашим друзьям не обязательно было знать, что вы делаете.

Презрение Рут сменилось неуверенностью, и она тут же кинулась за помощью к Кэму.

— Это неправда, — сказала Рут, протягивая ему руку.

— Я знаю, — ответил Кэм, накрывая ее ладонь своей.

У нее за спиной приподнялась на локте Дебра и укоризненно взглянула на Эрнандеса. Второй рукой подруга приобняла Рут за талию. Это было трогательно. Ученая знала, что никогда не забудет их преданность — тем более, что у нее все еще оставался один секрет.

— Я пришла помочь вам.

Голос Рут звенел от слез.

— Я пришла, чтобы всем помочь, — сказала она Эрнандесу, и тот медленно кивнул, уставившись в темноту.

— Прошу прощения. Мне надо было убедиться.

— Вы… Но мы не…

— Извините.

Он нерешительно поднял руку, словно для того, чтобы тоже прикоснуться к Рут и стать частью маленькой цепи, связавшей ее с Кэмом и Деброй. Рут хотелось, чтобы он это сделал, — но рука Эрнандеса опустилась.

— В первую очередь я отвечаю за своих людей, — проговорил он. — А ваши записки пугают.

— Да.