Проклятая война

А на небе румяный месяц качает на своих рожках новый 1943 год. Лётчики доставили в степь ёлку. Её украсили. Делалось всё спонтанно, а получилось замечательно. В штаб-квартире собрались члены военного совета фронта, Василевский, Новиков. Отсчитали по часам минуты до 12-ти. Крикнули, как водится, "ура!" и "за победу!" Потом "с Новым Годом!" "Я загадал желание под скрежет железных кружек. Оно, любимая, о нас! Как мне Люлю не хватает твоего тепла и просто любимого взгляда. Как я хочу, чтоб ты всегда была рядом и не могу этого себе сейчас позволить". Встреча получилась весёлой. В гостях была писательница Ванда Василевская и её муж драматург Корнейчук. Вспомнили Варшаву, польские песни. У него не выходила из головы его сестра Хелена, оставшаяся в Варшаве. Что будет с ней, если дознаются, что он её брат… Вспомнил о семье, улыбнулся. "Люлю, Адуся, когда мне так радостно, как жаль что вы так далеко". Скучал безмерно. Когда был занят боями, всё загнал в дальний угол, а сейчас тоска выбралась и брала его в оборот. Он поднимал бокал за них, за их скорую встречу, за ту любовь Юлии, что вновь взяла его под свою защиту. Прощённый, он дойдёт до Берлина и будет невредим. Счастливым смехом звенело праздничное застолье. Все понимали: идут бои, но битва уже выиграна. Речь самопроизвольно зашла о "котле". Шутя, вспомнили, что в древние времена осаждённым в крепости предъявляли ультиматум: сдавайтесь или смерть. Он подумал о замерзающих в окопах немецких солдатах. Их положение тяжёлое, испытывают голод, болезни их добивает холод. Они обречены. Мы не фашисты и можем быть не жестокими. Надо попробовать спасти им жизнь. А что, если воспользоваться ультиматумом… Всем понравилась идея. (Позже Юлия ему скажет, что только Рыцарю, могла прийти в голову эта идея) А тогда дружно стали вспоминать события далёкой истории — осады замков, крепостей и городов. Общим усилиями текст был составлен. Москва одобрила и с незначительными поправками утвердила. Предлагалось за день-два до начала наступления вручить это Паулюсу или его заместителю. Им гарантировалась жизнь, раненым и обмороженным медицинская помощь, оставлялись знаки различия, а офицерам даже холодное оружие. После окончания войны возвращение в Германию или любую другую страну. Первых парламентёров обстреляли. Им пришлось назад возвращаться ползком. Нашу протянутую руку не пожали. Ну что ж попытка проявить человечность и быть гуманными, не была оценена врагом. Тогда оставалось одно — применить силу. Хотя день и ночь передавали по радио условия капитуляции. Наши самолёты разбрасывали над территорией противника с призывом к немецким солдатам и офицерам прекратить сопротивление. Всё же начали разгром немецкой группировки. Полки 65-ой двинулись в наступление. Это был нелёгкий бой. Заснеженная степь и сильный мороз сковывали движение. В небе зависли вражеские истребители. Они низко шли над степью. Заметив его машину, головной развернулся, остальные, хвостиком последовали за ним. Выскочили и упали в снег. Он слышал, как пули с шипением перечеркнули сугроб у самой головы. Если б одна очередь, но по ним отстреляли все. Приподнялись, огляделись. Кажется, не попали, потому что на снегу вокруг не было крови. Пронесло. С трудом верилось в такое везение. "Неужели даже не ранен? Чудо!" С каким-то охватившим его, невероятно, чистым чувством, он повернулся на спину. Глядя в безмятежно синее небо, улыбнулся: "Юлия, накрыв своей любовью, ты опять меня спасла". Как сильны и радостны ощущения жизни! Он черпал ладонью снег и жевал. Тот пах, будто спелая разрезанная на двое антоновка. Шутки, смех. Кто-то, удивляясь чертыхается, кто-то смеётся, заявляя, о праведнике среди них, кто-то говорит об ангеле накрывшем своим крылом. А он знает — это его Юленька!