Проклятье диавардов

Доктор вздохнул, повернулся и медленно побрел по улице.

ГАЛАТЕЯ

Председатель комитета по созданию искусственного интеллекта академик Федор Сильвестрович Забодаев поднялся со своего места в президиуме и сказал:

— Товарищи! Наше сегодняшнее заседание посвящено демонстрации и обсуждению работы сотрудника Зырянского института летательных аппаратов и ортопедии, кандидата технических наук Кабанчика. Предлагаемое им изобретение выдвигается на соискание звания разумной машины, которое, как вы знаете, до сих пор не было присвоено ни одной конструкции, ни промышленной, ни любительской.

К сожалению, автор не может присутствовать на сегодняшнем заседании, однако предоставленные им материалы дают возможность ознакомиться с изобретением, оценить его достоинства и выявить недостатки. Итак, товарищи, прошу внимания! Оценивается интеллектуальная установка “Галатея”, конструктор — А.Н.Кабанчик, — Федор Сильвестрович обернулся и кивнул в глубь сцены. Ассистент щелкнул клавишей, и в зале зазвучал голос.

Это была двадцатиминутная запись диалога изобретателя со своим детищем. Притихший зал внимательно слушал разговор, все присутствующие, начиная с докторов наук отраслевых институтов й кончая нелегально проникшими на заседание студентами, взвешивали и анализировали каждое слово. По окончании прослушивания в зале еще некоторое время стояла тишина.

Первым взял слово профессор Перебейников:

— Материалы, предоставленные товарищем Кабанчиком, весьма интересны, — заявил он в своем выступлении, — однако мы не должны забывать, что нашей основной задачей является установление наличия или отсутствия интеллекта в каждом рассматриваемом изобретении.

Что же представляет собой данная модель? Это установка, предназначенная для самых различных бытовых нужд — от мытья посуды до ухода за детьми. И тут мы можем с полным основанием поздравить автора — ему удалось создать достаточно универсальную конструкцию. Однако, как видно из проведенного тестирования интеллектуальные возможности модели ограничены только областью, связанной с ее назначением.

Так, например, все попытки автора вести беседу о театральном искусстве, были сведены моделью к ассортименту товаров универсального магазина…

Затем выступил доктор наук Умняков:

— Установка товарища Кабанчика явно не доработана, — сказал он, — наблюдаются сбои в цепях причинно — следственных связей.

К примеру, оценивая снижение школьный успеваемости Кабанчика-младшего, машина делает парадоксальный вывод, что этот процесс связан с его наследственной близостью Кабанчику-старшему. Но ведь хорошо известно, что товарищ Кабанчик — кандидат наук, талантливый изобретатель, уважаемый в институте человек…

Завершил обсуждение сам Федор Сильвестрович:

— Лично мне кажется, что установка недостаточно хорошо отрегулирована. Отсюда и заметная агрессивность к своему создателю, и прочие освещенные сегодня недостатки.

В связи с этим я позволю себе предложить следующую резолюцию: представленная машина, в своем современном состоянии, считаться разумной не может. Направление, в котором работает автор, следует признать перспективным, однако ему рекомендуется серьезно доработать свое изобретение.

Резолюцию приняли единогласно — при одном воздержавшемся. Кандидат наук Кабанчик был, конечно, сильно расстроен, узнав, что его работа отвергнута комитетом, но что сказал бы он, если бы узнал, что его отпрыск, восьмилетний Витька Кабанчик стащил у него со стола драгоценную кассету с записью исторического диалога за день до ее отправки в комитет, вставил ее в магнитофон и тайно записал его разговор на кухне с женой!

ВОЛШЕБНИК

Витя Свешников принадлежал к той категории людей, которые с детства слывут рохлями и чей богатый внутренний мир долго остается никем не оцененным и никому не нужным. Любимое развлечение этих достойных последователей знаменитого Иа-Иа — бесцельно бродить по улицам, горько усмехаясь своим мыслям и бросая по сторонам тоскливые взгляды.

Именно этим и занимался Свешников в тот новогодний вечер, прогуливаясь вдоль шеренги общежитий университета, охваченных веселой праздничной лихорадкой. Мимо него сновали тяжело груженные снедью молодые люди и улыбающиеся девушки, из-под шубок которых выглядывали воланы карнавальных нарядов. Снег торжественно поскрипывал под их каблучками. Молодой, покрытый изморозью месяц с интересом глядел на росшую у дороги стройную елочку, которую кто-то украсил игрушками и серебряным дождем. Все веселились, все нескончаемым потоком шли друг к другу в гости, и только Свешников не был никуда приглашен.

Его внимание привлек стеклянный зал на первом этаже одного из общежитий, где заканчивались последние приготовления к балу. Вспыхивали и гасли разноцветные прожекторы, веселые огоньки гонялись друг за другом по ветвям елки. Сцена была заполнена инструментами и микрофонами, в глубине ее поблескивала ударная установка, напоминающая никелированный кофейный сервиз на двенадцать персон. Лохматый барабанщик задумчиво выстукивал какой-то сложный ритм, других музыкантов еще не было.